Шрифт:
Закладка:
100 % ВО ВСЕХ ОБЛАСТЯХ
По всей видимости, этот марабу лично ходил по вагонам. На нем было множество бус и перстни на каждом пальце. Настоящий Думбльдор с двенадцатой линии. Может, этот человек говорил правду, может, он и есть решение его проблемы. Странным образом Мартин даже не подумал о том, что можно попытаться обезвредить Марка. Его мысли мгновенно устремились к Гарри Поттеру. В нем его наваждение; в нем средоточие его желания, чтобы кто-то пришел на помощь и безжалостно изгнал зло. Но что нужно сделать? Должен ли он втыкать иголки в куклу, изображающую Дэниэла Рэдклиффа? Может, актер заболеет… Нет-нет, он не хотел причинять ему боль. Тогда что? Наверняка есть какое-нибудь промежуточное решение. Профессор может наложить на него сглаз, чтобы тот больше не смог играть. Да, вот это подойдет. Превратить Дэниэла Рэдклиффа в дрянного актера. Это будет катастрофа, студия «Warner» впадет в панику. Ни одной верной интонации, сплошные искусственные, деланые жесты. У них не останется иного выхода, кроме как обратиться к нему, чтобы он заменил Рэдклиффа. Пока поезд проезжал станцию за станцией, Мартин, пребывая в мире вуду, представлял себя на месте Дэниэла Рэдклиффа. Выйдя из метро, он скомкал листок и бросил его в урну.
23
Началось лето. 5 июля 2004 года, прибыв в Грецию, Мартин с матерью угодили в разгар коллективной истерии, которая на этот раз не имела отношения к «Гарри Поттеру». Местная сборная по футболу завоевала Еврокубок. Впервые в истории. Какое странное ощущение – отправиться далеко-далеко в надежде обрести покой и душевное равновесие, а вместо этого очутиться в гигантском ночном клубе. К счастью, прямо в Афинах они сели на паром, отправляющийся на остров Санторин с его пляжами из черного песка. Воспользовавшись возможностью, Мартин научился нырять, задерживая дыхание. Как и в прошлом году в Гренландии, его неудержимо влекло ко всему, что позволяло ускользнуть от мира. На глубине он испытывал парадоксальное чувство душевного подъема. По вечерам они заказывали рыбу и запеченные баклажаны, устроившись на террасе очаровательных кафе; сходство с глянцевой открыткой было тем полнее, поскольку вдали кто-то играл на бузуки. Жанна смотрела не на восхитительные пейзажи, а на сына. Наконец-то его лицо было спокойным. Она ехала сюда именно ради этого.
В августе они воссоединились с Марком и Юго. Мартин опасался этой встречи, но все прошло скорее хорошо. Отчим, улучив момент, снова попросил прощения, сославшись на стресс и временное помрачение рассудка. Чтобы скрепить заключенный мир, он даже подарил Мартину портативный мини-DVD-плеер, чтобы тот мог летом продолжать смотреть свои любимые фильмы. Жанна и Марк сняли красивый дом в Любероне[40]. Прибыв на место, они были очарованы красотой тех мест и большим садом. А с жарой можно было справиться, река была совсем рядом. Мальчики даже соорудили плот, что позволяло болтаться на воде, наслаждаясь свежестью. А в это время взрослые занимались любовью в своей спальне под самодельной кисейной сеткой от мошкары. Летний отдых проходил в необременительном и неспешном ритме. Вечером они валялись на траве, разглядывая звезды; каждый погружался в свои мечты. Мартин провел спокойные каникулы, и, даже если время от времени мучения возвращались, он впервые начал думать, что, возможно, придет день, когда он почувствует себя счастливым. Ему хотелось в это верить. К тому же никаких анонсов следующего фильма не появлялось, говорили только, что в июле 2005-го выйдет книга «Гарри Поттер и Принц-полукровка». Это давало ему передышку.
24
В конце августа, за несколько дней до начала учебного года, Марк предложил устроить барбекю, на этот раз – на балконе их парижской квартиры. Жанна заявила, что идея потрясающая. Она иногда раздувала восторг, стараясь расшевелить сына. Но Юго и Мартин тоже загорелись этим планом, который как бы продлевал вкус каникул. Жанна приготовила греческий салат в память о начале лета. Конструкция мангала оказалась сложной, двухэтажной. Сверху бараньи отбивные, снизу картофель. Конечно, в Париже не было ни звездной ночи, ни цикад, но все предвкушали прекрасную трапезу.
– Идите за стол, все почти готово! – прокричал Марк, будто, повысив голос, он официально наделял себя статусом шеф-повара.
Подростки прибежали на балкон, пока Жанна раскладывала на подносе закуски. И тут Марк обратился к Мартину:
– Как хорошо, что у тебя в комнате была фольга.
– …
– Я совсем забыл ее купить и не смог бы запечь картошку…
Естественно, он прекрасно знал об эмоциональной ценности этих алюминиевых листочков. Два месяца назад, сразу после истории со ссорой мальчиков, Жанна ему рассказала.
– Это так трогательно… – сказала она. – Мартин сохранил их на память о тех сэндвичах, которые готовил ему отец…
Марк сделал вид, что тоже растроган, и рассыпался в похвалах чудесной чувствительности ребенка. Он не мог забыть. И потом, то, как он сообщил об этом злобном поступке, не оставляло никаких сомнений. Он выждал, пока Жанны не будет рядом. Увидев, как горят его воспоминания, Мартин задохнулся. Последнее свидетельство отцовской любви. Он не мог шевельнуться, настолько сильной была мука. Нападение было тем более жестоким, что в последнее время он ослабил бдительность. И вот ненависть снова выплеснулась, внезапно ударив в спину. Ему хотелось закричать: «Но почему? Почему вы это сделали?» Неужели было хоть какое-то оправдание такой жестокости? После книги, подаренной на Рождество, после оскорбления памяти отца, теперь прямо на его глазах уничтожалось то, что было для него самым дорогим на свете. Он смотрел, как чернеет фольга, словно это его собственное тело корчилось в огне.
Внезапно Мартин схватил шампур и воткнул его Марку в руку. Тот заорал от боли. Прибежала Жанна и бросилась к раненому; у того ручьем лилась кровь.
– Он совсем рехнулся! – Марк с криком кинулся в ванную, чтобы перетянуть руку и остановить кровотечение, Юго в полном шоке последовал за отцом.
Жанна с трудом пришла в себя. Опустившись на колени перед рухнувшим на пол сыном, она всхлипнула:
– Но что же ты натворил? Что же ты натворил?
Она без конца
