Белые молнии каскадами срывались с небес, нанося удары не столько даже по противнику — его Домен подбным было нереально разрушить, это не эльфийский Князек, пусть и усиленный маной живой крепости — сколько перехватывая заклинания врага, которым он щедро осыпал меня. Тут ему было проще, чем мне, ведь здоровенная огненная фигура, упирающаяся в небеса, несмотря на всю мою невероятную скорость, куда более удобная мишень, нежели волшебник под метр восемьдесят, пусть даже и окруженная десятиметровой сферой личного пространства, удары по которой можно было считать ударами и по нему.

Что бы попадать по оппоненту, мне приходилось использовать исключительно высшую магию обьёмного действия — спамить заклинаниями среднего уровня было бесполезно, ибо они были слишком слабы, а попадать точечной магией в этой форме по столь малой мишени было сложно. Недостаток практики — хоть я покрывал своей Волей всё пространство, оппонент вносил помехи своей собственной, к тому же постоянно создавал фантомов, различные обманки, пытался прорваться в мой разум...

Будь мой КПД в этой форме столь же велик, как в обычной, я бы справился быстрее и легче, но в форме исполина было сложно и непривычно контролировать свою энергию и магию. Врагу же было проще — как ни странно, пусть его Сфера Холода, как я её окрестил, была слабее моей Геенны, но при этом она была... Совершеннее, что ли?

Ближайшим сравнением было бы сказать, что это битва между качеством и количеством. И количество, в данном случае, било качество.

Гравитационные аномалии, стихийные атаки и силы Холода и Огня постепенно затихали — мы оба готовились к финальному столкновению. Бой итак затянулся — мы сражались уже больше десятка минут.

Моя глефа, впитав разом максимальный объём Духа, Мистерий и четыре заклинания Высшей Магии разом, опустилась на сферу врага. Этим ударом я намеревался поставить крест на шансах врага, так что вложенная сила вынудила меня уменьшить Геенну наполовину, так велик был расход Духа.

В меня же вонзились десятки огромных ледяных кольев, через которых в огненное тело хлынула враждебная ледяная сила, наполненная злой, исполненной ненавистью Волей. Я взревел от нестерпимой боли — это была очень болезненная атака, и мне пришлось перенаправить огромное количество энергии, запасённой в виде энергонов, просто что бы хотя бы частично нейтрализовать ущерб, который я получал каждый миг.

Небо и земля едва не раскололись пополам. Огненное озеро вскипело и взметнулось вверх, тысячи белых молний рухнули с небес, а ветер обернулся огромной драконьей пастью, что сомкнула клыки вокруг врага, а Домен врага разлетелся на мелкие осколки, подобно хрустальному кубку, который шваркнули о пол.

Однако победа всё равно осталась за мной. Многокиломитровый гигант превратился в невысокого в сравнении с прошлым образом пятидесятиметрового здоровяка.

— Ублюдок, — прохрипел лежащий на земле окровавленный альв. — За меня ещё отом...

Договорить он не успел — огромная огненная стопа опустилась вниз, и я направил всю оставшуюся энергию огня вниз, прямо на волшебника. Несколько секунд тот ещё сопротивлялся, отчаянно сражаясь за свою жизнь, а затем небеса содрогнулись от крика боли и ярости.

— Буду ждать мстителей, с-сука, — хрипло сплюнул я, прекращая атаку.

Моя нога стояла на груди исходящего дымом и паром, покрытого ожогами мага, что лишился сознания от боли. В энергетическом зрении его аура выглядела ещё хуже, представляя из себя жалкие лоскуты былого великолепия.

Подхватив бессознательное тело, я вонзил в него Кристалл Беспамятства. Артефакт предназначался для удержания сильных пленных магов, попавших в плен, в бессознательном состоянии, дабы избежать с ними хлопот. С таким монстром, конечно, подобных мер было бы абсолютно недостаточно — ведь чистой силой, если без артефактов и прочего, он превосходил даже меня, но в нынешнем состоянии его Кристалл сумеет продержать чародея трое-четверо суток. Дальше он уже либо умрёт сам, либо начнёт оправляться от ран, и артефакт станет бесполезен, ведь рассчитан максимум на сильных Князей.

Зимние Феи, потеряв поддержку, быстро исчезли. Я перевёл взгляд вдаль — там моя охрана уже добивала последних альвов. Мысленно с ними связавшись, я убедился, что они взяли троих сильных Бессмертных Князей в плен. Дело сделано, пора и честь знать.

— Ну что, эльф, — обратился я телепатически к притаившемуся вдалеке проводнику. — Слово ты своё сдержал, и короля своего не подвёл — я уже чую их приближение. План у тебя был хорош, но...

Достав плоский камушек с одной-единственной золотой руной, я подкинул его на ладони и влил энергию. Рядом тут же замерцал портал, а весьма и весьма редкий одноразовый артефакт, Камень Возврата, истаял невесомым прахом. Моя охрана спешно направилась ко мне и уже в следующий миг скрылась в своём пространственном хранилище, я же, махнув рукой сторону явно растерявшегося Князя, крикнул уже обычным голосом.

— Привет всему вашему чебурашьему племени!

А затем спокойно шагнул в портал и оказался в своих покоях. Предстоит много работы, так что на отдых времени не будет...

Глава 12

— Не путь выбирае-е-т, себе самурая-я-я, — напевал я себе под нос. — А сердце не знае-е-е-е-т, иного пути... Как там дальше-то было, вашу Машу?

Я сидел в своём тронном зале, на своём, мать его, троне, и думал. По возвращению меня ни разу не порадовал отчёт о происходящем — Дом Авидайла на положении подполья, власть в стране взята в руки временного совета, и при всём при этом Инсомния до сих пор не уверен, кто среди верхушки — продажная тварь, а кто просто действует по совести — против меня ведь никто не выступил, по факту борются зажравшаяся военизированная организация, самовольно присвоившая себе статус знати, против ближних подвижников Руслана Мясника, повелителя Сокрытого Королевства.

— Суд кончился фарсом, учитель, — продолжил коленопреклонённый Князь. — Но в одном имени мы уверены на сто процентов — Каори.

— Доказательства? — потребовал я.

— Её брат, единственный родственник девушки, исчез. Причем до исчезновения он тоже был среди смутьянов, требующих вечного мира с нелюдью, — начал он. — Поведение самой Каори начало меняться примерно с этого же времени. Наши шпионы докладывают, что в рядах полиции постепенно, год за годом, всё усиливаются настроения партии мира, больше того, уже ходят разговоры о вашей... чрезмерной, на взгляд этих недостойных... жесткости в отношении нелюди.

— Короче, считают, что я полностью соответствую своему прозвищу, — хмыкнул я. — На это похер — люди, которые говорят, что я кровожадный монстр,