Шрифт:
Закладка:
– Я могу не идти, если ты против, – тихо произносит она после минуты напряженного молчания. Шумно выдохнув, я наклоняюсь за оставленным на ступенях стаканчиком из Старбакса и залпом выпиваю противный холодный кофе.
– Я против, – смяв пустую тару в кулаке, подхожу к ней вплотную.
Ее макушка едва доходит мне до плеча, и я в очередной раз удивляюсь, как у такой невысокой девушки могут быть офигенно длинные ноги? И это не единственное несоответствие в ней, от которого у меня рвет крышу. Сиськи третьего размера у худышек, вроде Олеси, тоже далеко не норма. Я помню, что в детстве она была кудрявой толстушкой с пухлыми щечками, сплошь покрытыми веснушками. Нехило так изрослась. Из гадкого упитанного утенка превратилась с изящную хрустальную лебедь. Слишком разительные перемены, чтобы поверить в их естественное происхождение. Причем Веснушка совсем не похожа на помешанных на диете анорексичек, не вылезающих от косметологов и из спортзалов. Она и косметикой почти не пользуется, о стиле не имеет ни малейшего понятия, и вкуса у нее даже близко нет.
– Твои проблемы. Меня не ты пригласил, – нагло заявляет Олеся, продолжая разглядывать свои стремные туфли.
– А как же: «не пойду, если ты против»? Берешь свои слова назад?
– Думала, что тебе хватит такта…
– Хватит, Олеся, – «бестактно» перебиваю я. – Ты мне доходчиво дала понять, что не хочешь продолжать наше общение.
– Мы можем не общаться, – пожимает она плечами. – Поздравляю, кстати, с получением диплома.
– Спасибо, – цежу, скрипнув зубами. Олеся шмыгает заложенным носом, и я вспоминаю, что десять минут назад она рыдала на ступенях. – У тебя что-то случилось? – спрашиваю, поддавшись внезапному импульсу.
– Аллергия на пух. Я же сказала, – упрямо заливает Веснушка.
– Врешь, – ухмыляюсь я.
– Вру, – признается она, откидывая за спину длинные светлые волосы. Ее взгляд лениво ползет по моему телу вверх, задерживается на гладко выбритом подбородке и губах, поднимается выше, и я уже привычно тону в прозрачном изумрудном омуте. – У тебя глаза черные, – тихо произносит Леся. – И, вообще, ты на цыгана похож.
– Тебе французы нравятся, я помню, – отвечаю, глубоко вдыхая умопомрачительный аромат грейпфрута и бергамота.
– Мне нравится твой костюм, – Олеся неожиданно отвешивает мне комплимент.
– Ну хоть что-то, – иронизирую я, ощущая нарастающее между нами сексуальное напряжение. – Хочешь подарю? Могу прямо здесь снять, – отпускаю пошлую шутку.
– Сними, – она громко сглатывает, облизывая губы, и опускает ресницы. – Но не здесь, – добавляет тихо.
– Пойдем ко мне, – предлагаю я, точнее та часть меня, что болезненно упирается в молнию на ширинке брюк. – Тут недалеко. Десять минут пешком.
– Знаю. Я тебя до дома подвозила.
– Блузку заодно твою застираем, а в клуб можешь смело мой костюм напялить, – хрипло смеюсь, представив себе эту картину.
– А Ирина Владимировна дома?
– Мама уехала на неделю к подруге в Казань.
– Тогда пошли, – кивает Веснушка. Пока до моего затуманенного похотью мозга медленно доходит полученная информация, она уже резво сбегает по лестницам. Остановившись внизу, быстро оглядывается, окидывая меня смеющимся взглядом. – Сдрейфил, Страйк?
– Нет, просто задумался, – мотаю головой и спускаюсь к ждущей меня Веснушке.
До моего дома мы добираемся чуть дольше, чем обычно дохожу один. Олеся никуда не спешит, я тоже. Мы идем рядом, не касаясь друг друга, периодически обмениваясь общими фразами. Она спрашивает, как заживает моя пострадавшая в драке рука и как я выживаю без своей шмаровозки, жалуется, что ее «Киа» снова угодила в ремонт, возмущается на духоту в общаге и озверевшую комендантшу Зою Кирилловну, которую мы с парнями в свое время прозвали Шапокляк из-за длинного носа и вечного пучка на затылке. Гоняла она нас знатно и по каждому косяку писала докладные в деканат. В итоге меня с треском выперли через полгода, но покуролесить я успел от души, перетрахав половину общаги. Про половину, конечно, загнул, но кто там считал? Мы с Максом вообще не парились, обалдев от количества безотказных девчонок. Об этом я само собой Олесе не рассказываю. Тем более, что слухи до нее все равно дошли.
Пару раз нас прерывает мой разрывающийся телефон. Вадик и Макс никак не могут смириться, что я «соскочил» с совместной попойки и всерьез остерегаются, что и с клубом кину. Поднявшись в квартиру, я закрываю за нами дверь и вырубаю мобильник, чтобы никто не отвлекал. Леся снимает туфли и босиком проходит в комнату, наотрез отказавшись от маминых тапок.
– Как тебе мои хоромы? – интересуюсь, наблюдая за остановившейся на середине комнаты Веснушкой. Она изучающе осматривается по сторонам, бегло глянув в направлении спальни.
– Ожидала большего, – язвит Олеся, повторив фразу, брошенную в нашу единственную совместную ночь. – Скромно, но уютненько. Чисто. Мама постаралась? – добавляет с любопытством, тем самым частично реабилитируясь в моих глазах.
– Матери сейчас не до приборок, – удрученно констатирую я.
– Прости, Саш, я не подумала…
– Все нормально. Она будет в порядке… Скоро.
– Значит, ты сам следишь за порядком, – мягко улыбнувшись, подытоживает Олеся. – Аккуратные парни – большая редкость.
– Аккуратность – необходимое качество в моей профессии. И в твоей, между прочим, тоже.
– Согласна, – коротко кивает Леся. – Где ванная?
Я показываю на дверь справа от барной стойки, и Леся быстро скрывается в обозначенном направлении. Пока она отстирывает свою блузку, я на быструю руку делаю два алкогольных коктейля. Ничего замороченного. Водка с апельсиновым соком и со льдом. Отвертка в простонародье. Заглядываю в холодильник и, дотошно изучив содержимое, достаю лимоны, сыр и сардельки. Небогато, но лучше, чем ничего. Сардельки разогреваю в микроволновке. Сыр и лимоны нарезаю на разные тарелки. Выставляю все на кофейный столик перед диваном. Можно было и на барной стойке обосноваться, но оттуда до горизонтальной поверхности добираться придется. Включив телевизор, нахожу музыкальный канал.
Вот теперь «обстановка по кайфу» обеспечена.
Сняв ненавистный пиджак и галстук, до локтей закатываю рукава рубашки, расстёгиваю пару пуговиц на горле, с наслаждением плюхаюсь на диван.
Черт, я же Лесе переодеться не дал. Подорвавшись, иду в спальню, беру там первую попавшую под руку чистую футболку и стучу в дверь ванной комнаты. Олеся не спешит открывать. Слышу, как она выключает воду, что-то недовольно бубнит под нос, и секунду спустя в приоткрывшемся зазоре я вижу ее хмурое лицо.
– Блузку только на помойку. Спасибо, Кравцов, – набрасывается на меня с упреками.
– Не паникуй, Веснушка. Новую куплю, – примирительно отвечаю я, протягивая Лесе футболку. Она быстро выдергивает ее из моих рук и продолжает ворчать:
– Такую не купишь. Это винтаж.
– Ну прости, – развожу руками.
– Подарок, между прочим.
– Француз подарил? – иронизирую я. – Неужели из самого Парижу приволок?
– Да пошел ты, Саш, – огрызается Леся и захлопывает перед моим носом дверь.
Опять двадцать пять. Не девчонка, а ходячая пороховая бочка. Никогда не угадаешь, где рванет. Что я такого сказал или сделал? Подумаешь, толкнул случайно. Извинился же. А блузка все равно уродливая была. Винтаж, блин. Какой на хрен винтаж? Старье обыкновенное.
На диван возвращаюсь в слегка подгаженном настроении. В одиночку выпиваю свою отвёртку, делаю новую, смотрю на часы. Веснушка появляется через пять минут. Моя футболка ей чудовищно велика и надежно прикрывает все самое интересное. Ну нет, я так не играю. Заметив накрытую поляну, Олеся озадаченно хмурится, но все-таки подходит к дивану. Присаживаться не спешит и смотрит на меня так, словно я у нее что-то украл.
– Послушай, мне жаль, что так получилось с блузкой, – каюсь, как последний грешник на планете. – Можно попробовать сдать ее в химчистку. Хочешь, я сам это сделаю?
– Не хочу, – Веснушка мотает головой, задумчиво сканируя меня взглядом. – Ничего не нужно, Саш. Ты не специально… Дело во мне. Плохой день.
– Я знаю, как сделать его лучше, – соблазнительно улыбнувшись, заявляю я.
– Вряд ли, Саш. Ничего не выйдет…
– Ты о чем?
– Обо всем. Извини, но я, наверное, пойду…, – выдает она, не дав мне и слова вставить. – Удачно вам отдохнуть в клубе. Ты был прав, я не тусовщица.
