Шрифт:
Закладка:
«23 июля 1927 г., Париж
Милая Аня!
Вчера меня призывал наш генеральный консул Отто Христианович Ауссем и сказал, что тебе паспорт из Москвы разрешено выдать. Для этого необходимо:
Чтобы ты заявила, какую хочешь носить фамилию, т. е. Капица или Крылова – двух нельзя.
Прислала 4 фотографических карточки.
Прислала 12 долларов, если хочешь паспорт на годичный срок.
Перечислила свои приметы:
а) Рост (в см)
б) Цвет волос
в) Цвет глаз
г) Нос
д) Особые приметы.
Можешь писать и так:
Рост – дылдоватый
Волоса – карие
Глаза – когти
Нос – луковицей
Особые приметы: на лбу рожки еще не пробились, но места для них обозначились…»
«22 октября 1927 г., Париж
Милая Аня!
Получил твое письмо. Спасибо за поздравления и пожелания.
В конце будущей недели, вероятно, выеду в Москву, куда меня вызывает Нефтесиндикат для доклада о ходе постройки и о заказе еще двух таких же теплоходов. Побуду там и в Ленинграде, вероятно, недели три, так что вернусь сюда около 1 декабря.
Я боюсь, что у Елизаветы Дмитриевны не хватит денег, тогда ты ей пошли после ее возвращения в Париж фунтов десять, я затем, когда вернусь, тебе переведу.
На днях я должен принимать так называемый Онегинский Музей[46], думаю его заодно пополнить некоторыми замечательными редкостями: так, на Quai я видел тот самый пистолет, из которого убит Пушкин (цена 5 фр.), и кружевные панталончики Наталии Николаевны. Подлинность их несомненна, так как у них оборвана пуговица. Пушкинский дом Ак. наук, вероятно, созовет Reinach’а, Dussaud и пр., чтобы решить следующие огромной важности вопросы:
Оборвана ли эта пуговица самою Наталией Николаевной, несколько торопившейся, когда ей было «кюхельбекерно и тошно», или эта пуговица оборвана торопившимся Дантесом.
Где находится теперь эта пуговица? Я имею сведения, что она в Мельбурне и, если профессор Гофман просил Ак. наук об ассигновании в его распоряжение 300 фунтов, чтобы съездить в Константинополь, где, по слухам, продавался веер Нат. Ник., то я хочу просить 500 фунтов, чтобы съездить в Мельбурн и разыскать знаменитую пуговицу…»
«31 декабря 1927 г., Москва
Милая Аня!
Поздравляю тебя и Петра Леонидовича с Новым годом и желаю вам всего хорошего и счастливого.
Как видишь, мое пребывание здесь затянулось гораздо дольше, чем я рассчитывал (Крылова больше не выпускали за границу. – Е. К.), потому я просил Нефтесиндикат в Париже перевести тебе мое жалованье за ноябрь – это для мамы, которой ты и передавай, сколько ей будет нужно по мере надобности или как будет удобнее.
Кроме того, я просил Анну Богдановну (Ферингер. – Е. К.) переслать тебе мою книжку, ты также передай ее маме, когда она приедет.
Т.к. Анна Богдановна всегда очень нервничает, то ты ей ничего лишнего и меня касающегося не пиши (вероятно, Крылов имеет в виду свой разрыв с А. Б. Ферингер и объединение в Ленинграде с другой женщиной – Надеждой Константиновной Вовк-Росохо, или, как ее звали в семье, Вовочкой. – Е. К.) …»
«25 марта 1928 г., Ленинград
Милая Аня!
Давно собирался тебе написать и пожелать всяческих благ моему внуку, которого даже не знаю, как вы обоктябрили или окрестили, я предлагаю назвать его или Асклипмодотат или Крокодилом, будет всю жизнь родителей поминать.
Передай прилагаемую записку П. Леон. Дело вот в чем – Cambridge Instrumental] C[ompany][47] изготовляет приборы (сейсмографы) системы Б. Б. Голицына. Может быть, узнав о болезни и тяжелом положении его вдовы, они признают возможным послать ей хотя бы малое вознаграждение за пользование изобретением Бор. Бор. Голицына. Для них какие-нибудь 5 ф. ст. время от времени ничего не значат, а здесь это будет уже большая помощь. Попроси П. Леонид. при оказии переговорить, вероятно, он в Cambridge Inst. С публику знает…»
«8 апреля 1928 г., Ленинград
Милая Аня, сегодня получил посылку кофе, – спасибо, но ты сделала ошибку. Я тебе писал, что надо посылать не более двух килограмм, т. е. четырех английских фунтов, ты же насыпала в жестянку 2 кг 600 г, поэтому за 2 кг взяли пошлину по 5 руб. за кг, а за 600 г избыточных – по 2 р. 50 к. за 100 г, т. е. 15 руб. Имей это в виду, и если что попрошу прислать и укажу норму, то надо ее соблюдать точно. <…>
Милая Аня, написал тебе открытку № 1, показал Вовочке, и она меня разнесла: за твое здоровье в день твоего рождения пили вкусный кофе, за который тебе сказал одно слово спасибо и написал десять строк назидания. И вышел, как Вовочка говорит, неблагодарное животное. Всего хорошего всем вам, жду фотографий, чтоб видеть тебя толстухой».
Анна Алексеевна всегда отмечала, что ее отец прежде всего стремился в любых условиях делать свое дело. Из его писем видно, как много он делал для России, несмотря на то что его не выпустили за границу.
«22 июня 1928 г., Ленинград
Милые и дорогие Лиза и Аня!
Виноват перед вами, что так долго не писал.
Совсем окунулся в академическую жизнь, но, кроме того, имею и другие занятия практического рода, состоя консультантом Нефтесиндиката и Научно-Технического Управления Морским Ведомством.
По Нефтесиндикату участвую здесь в Центр [альном] Судостроительном] Бюро по проектированию нефтеналивных судов и присматриваю на заводе «Русский дизель» за изготовлением цилиндров для «Азнефти» и «Грознефти» взамен лопнувших. По Науч. – Техн. Упр. главным образом занимаюсь по артиллерии, написал целую книгу (около 15 печ. листов) о вращательном движении снаряда, теперь начинают печатание. Кроме того, разрабатываю программу интересных опытов на осень в Севастополе.
Без малого каждую неделю езжу в Москву по судостроительным делам. Обыкновенно на один, много на два дня. Поезда очень удобные, вечером в 11 ч. 30 мин. ложусь спать в международном вагоне, утром в 9 ч. 30 мин. в Москве, а на другой день утром опять дома.
Академия теперь занята предстоящими выборами 40 новых членов примерно в декабре месяце.
Поблагодари Петра Леонидовича за все, что он сделал для Голицыной, я получил от нее письмо, но оно относится, по сути, не столько ко мне, а к Петру Леонидовичу, который все выхлопотал…»
«9 ноября 1928 г., Ленинград
Спасибо тебе, милая Аня, за твое письмо и за сообщение о гениальности моего внука. О. И. (Ольгу Иеронимовну. – Е. К.) мне повидать еще не удалось, и я про него знаю только, что «палец в рот ему не клади».
Вижу, что ты пробуешь писать на машинке, но тебе следует 1) переменить ленту, 2) смазать ее
