– Привет, – радостно здороваюсь с парнем.

– И эта девушка два часа назад рыдала в трубку? Не верю. Где вы потеряли Софи, юная леди?

Удивлена, что Эндрю узнал меня. В первый раз мы виделись в тот роковой вечер, когда я не была собой. И внешне, и внутренне. А сейчас парень смотрит на меня, как на старую знакомую – с широкой улыбкой, с открытой душой. Наверное. Под очками мало что видно.

– Ничего я не рыдала!

– Ладно, как скажешь, рыжая. Держи. Это от меня для настроения.

На розовый коктейль я смотрю с опаской. В последний раз этот напиток принес массу воспоминаний, от которых до сих пор не могу избавиться. Но сейчас мне все равно. Сложившаяся ситуация дает мне карт-бланш на свободу действий, и я хочу воспользоваться им, наплевав на последствия. Возможно, это плохо закончится, но хуже, чем сейчас, вряд ли станет.

Один глоток. Обжигает горло. Второй. Чувствую горьковатый привкус на языке. Третий. Вкушаю напиток не жмурясь, ощущая лишь сок и легкий жар в груди.

– Нравится? – Эндрю неожиданно материализуется рядом. – Это «Секс на пляже» по особому рецепту.

– Вкусно. Спасибо большое.

Парень подмигивает в ответ и вновь переключается на посетителя клуба.

Мир вокруг не начал вращаться, как я предполагала, выпивая коктейль. Он лишь слегка заискрился и преобразился. Стал ярче, что ли. А настроение из нулевого слегка поднялось. Совсем чуть-чуть, но это заставило меня улыбнуться. Ненадолго. Пока память вновь не напомнила о недавнем событии. О том, которое разбило мне сердце.

Почему, Джек?

– О чем задумалась? – выводит из размышлений Эндрю.

– Да так, о несправедливости.

– Ну, нашла о чем думать! Жизнь вообще несправедливая штука, подруга.

Мне показалось, или парень слегка взгрустнул? Печаль какая-то на лице появилась. Если бы я могла видеть его глаза – все стало бы ясно.

– Почему ты носишь очки и шапку? – интересуюсь я, тут же заметив, как Эндрю преобразился. Прежняя улыбка вновь украшает лицо, превращая парня в вечно веселого бармена, не знающего забот.

– Понравился мой имидж, да? Всем нравится.

– А тебе?

Я стараюсь взглянуть сквозь темные стекла очков. Хочу увидеть, какие у парня глаза. Большие или маленькие, светлые или темные, узкие или, наоборот, – широкие. Но обуздать любопытство мне не позволяют.

– Эндрю, сколько можно звонить? – между нами втискивается мужчина с низким хриплым голосом. Грозный. Недовольный.

– Прости, босс, не услышал.

– А ты меньше на девушек налегай – скоро совсем времени на работу не останется!

Не сразу поворачиваю голову в сторону «босса». Почему? Наверное, мне стыдно за подставу хорошего человека, который вместо выполнения прямых обязанностей болтал со мной. Я не хотела навредить Эндрю, а получилось наоборот.

Сейчас бы заступилась за него, объяснила, что парень работает упорно и несколько раз покидал меня ради клиента, однако слова застряли где-то в районе горла. Да, в том самом месте, где недавно еще томился ком разочарования и разбитой любви к Джеку.

Потому что этот мужчина оказался мне знаком…

Глубокие синие глаза со странным прищуром равнодушно осматривают меня с ног до головы, пухлые губы кажутся более очерченными, чем в последнюю нашу встречу, а деловой костюм идет ему даже здесь, в клубе, где так никто и никогда не оденется. Сами посудите, зачем кому-то из молодежной тусовки надевать офисную одежду, чтобы пойти в клуб, где этого никто не оценит?

Никто, кроме меня…

– Так вот кто заставил тебя задержаться, – даже сквозь шумную музыку слышно, как мужчина растягивает слова.

– Она любого способна отвлечь, – весело отвечает Эндрю.

Его слова загоняют меня в краску, но, кажется, они не идут ни в какое сравнение с пронизывающим насквозь синим взглядом. Глубоким. Проникающим под кожу.

Эффект дежавю поглощает меня крупными морскими волнами. Раньше я реагировала так только на одного человека. На Джека. Но сейчас те попытки парня не сравнимы. Если блондин только пытался привлечь внимание и заставлял слегка трепетать душу, то от взгляда случайного собеседника я готова впитывать каждое прикосновение глазами к себе. И смаковать бесконечно долго.

– Тайлер Адамсон, – мужчина деловито протягивает широкую ладонь.

– Софья Фролова, – представляюсь почему-то русским именем.

Мы пожимаем друг другу руки, и я чувствую, что не хочу отнимать своей ладони от его. Хоть она и шершавая, зато теплая и большая. Согревающая даже.

– Софья – это по-русски? – любопытствует мистер Адамсон.

– Да.

– Ты из России?

Он и бровью не ведет, когда задает этот вопрос, однако я буквально в ступор впадаю, услышав из уст закоренелого англичанина русскую речь. Родную, черт возьми, речь! Здесь, в Лондоне, нашлось не так много русскоговорящих жителей, или же просто я не встречала таких людей. Мистер Адамсон оказался первым из немногих, заставивших удивиться.

– Д-да.

Аж заикаться от шока начала! Или дело в мужчине, который ввел в такое состояние?

– Можно тебя называть просто Софи? Так лучше звучит.

Снова это чувство. Дежавю. Повторение одной и той же картины, одной и той же сцены, только разница в людях и эмоциях, которые испытываю. Сейчас они гораздо сильнее, гораздо разнообразнее. Странно? Не то слово. Возможно, «Секс на пляже» так действует на меня.

Или просто пытаюсь всех сравнить с Джеком, потому что не могу выкинуть его из головы…

– Ладно, мистер Адамсон.

– Зови меня Тайлер. Не заставляй чувствовать себя стариком.

– Хорошо, Тайлер, – выполняю его просьбу, не смущаясь такого перехода. – Вы давно говорите по-русски? – задаю интересующий меня вопрос.

– Если скажу, с самого рождения, поверишь?

Искры. Именно они появились в глазах мужчины. Наверное, в этот момент он должен был улыбнуться или тональностью придать эмоциональную окраску своим словам. Но этого не произошло. Ни в первую встречу, когда мы виделись практически в кромешной тьме, разрываемой светом автомобильных фар, ни сейчас, в полумраке ночного клуба.

– Нет, – отвечаю, сделав глоток «Секса на пляже».

– Почему?

– Акцент чувствуется.

– Сильно?

В ответ я всего лишь улыбаюсь. И он улыбается. Только не пухлыми губами, которые остаются такими же серьезными, а взглядом, который манит меня, притягивает. Заставляет смотреть только на него. Магнетические они, его глаза. Засасывающие в собственную воронку, сравнимую только с черной дырой в космосе. И я не стесняюсь отвечать ему, хотя легкое тепло