- Ну так и с кровью можно обмануть, как в том фильме парень делал, в «Гаттаке»

- Не, нельзя, поверь. Тут реальность, а не фантазия тупого сценариста из Голливуда. Сканнер просвечивает ткани, проверяет что берет кровь из живого, теплого источника, где бьется пульс. Если будет препятствие, наклейки там разные, как в том кино или перчатки, турникет загорится красным светом и прощай. Тут принимают только натур продукт. Пойдемте уже, а то у меня сейчас паническая атака будет – сказал Павел и подойдя к турникету первым, положил руку на сканнер. Он вздрогнул от укола, прошла пара секунд и турникет загорелся зеленым.

- Ну вот, значит еще поживу – сказал Павел и вышел из стеклянного куба.

Сергей с Екатериной подошли к турникетам одновременно, оглянулись друг на друга и положили руки на сканнер

- Ну, поехали, как говорится – тихо сказал Сергей и зажмурился. Он услышал тихий смешок Екатерины и почувствовал укол и замер, ожидая выстрелов

- Сереж, ты бы уже прошел что ли, а то придется повторять – услышал он голос Екатерины и открыл глаза. Его турникет горел зеленым, Павел и Екатерина стояли напротив него, с другой стороны стеклянного куба и улыбались. Сергей прошел через турникет и шумно выдохнул. Бойцы охраны поставили оружие на предохранитель и отойдя от стеклянной стены сели на стулья. Никаких поздравлений, похлопываний по плечу, чтобы соответствовали тяжести пройденного испытания, не было. Павел протянул Сергею руку:

- Добро пожаловать в «Улей»

- Улей? – удивился Сергей, машинально отвечая на рукопожатие

- Так эту лабораторию назвали наши остряки из СБ, официально это «Лаборатория номер 1», чтоб ты знал.

- Про улей говорят только в улье, все что происходит в улье, остается в улье – официальным тоном сказал Павел. Не вздумай даже мне его поминать за пределами этих стен, ни с кем, нигде и никогда. Запомни, это критично. Одно слово и Валентин Сергеевич уже занимается тобой, это ни разу, ни шутки. Осознал?

- А то – Сергей оглянулся на вооруженную охрану – как тут не понять.

- Вот и хорошо – Павел кивнул – далее финальный этап посвящения, так сказать. Пойдем, тут потребуется скан всех входящих – и он направился к металлической двери.

Подойдя к двери, Павел открыл на ней терминал и приложил свою карту доступа, потом палец, потом посмотрел в камеру. Тоже повторили Сергей и Екатерина. Внутри двери что-то щелкнуло и включились моторы, Павел отошел в сторону, за пределы красной зоны, нарисованной на полу и жестом попросил Сергея сделать то же самое. Дверь толщиной около двух метров медленно открывалась. Сергей с изумлением смотрел на нее.

- Нифига себе! – пробормотал он, бункер прям

- Не то слово! И нет на этом свете оружия, способного его разрушить – сказал Павел

Дверь полностью открылась и остановилась, они вошли в помещение, представляющее собой очередной тамбур. Зажегся свет, снова включились моторы двери, на этот раз закрывая ее.

- Сейчас она закроется, и мы сможем войти в «Улей» - сказала Екатерина

- Мы на какой глубине все-таки? – спросил Сергей

- Около 450 метров – ответил Павел

- 450?! – Сергей опешил – а как такое можно было вырыть посреди Москвы, да и вообще, как такое помещение могло появиться в московском бизнес-центре?

- Тут ты перепутал причину и следствие. Это московский бизнес-центр появился над этим помещением, которое было найдено еще в глубокой древности. Это структура пещер, найденная еще при Иване Грозном. Он ее как бы засекретил, а если конкретно, приказал вход заделать, а нашедших и строителей, что его заделали казнить. Остались только его личные записи, потом при других царях заделали более основательно, огласке не придавали, не хотели создавать под Москвой свои катакомбы. Ну а потом все это перешло в наследство НКВД, потом КГБ и далее по эстафете. Собственно, сам вход извилистый и длинный, идет почти вертикально вниз, в нем и проложена шахта лифта. Метро и другие народные стройки обошли его стороной, сам понимаешь почему, сама пещера находится очень глубоко, поэтому ее так и не обнаружили разные там диггеры и другие любители подземелий. Над входом был построен ведомственный, понятно чей дом и вопрос был законсервирован на десятилетия.

- Да ладно,