— Ты не понимаешь, Ваня! — возражала жена. — Если бы я не пошла на поводу у дочери и не купила ей эти туфли на высоком каблуке, то ничего бы и не случилось. Лена давно просила достать их. Я всё отнекивалась, а потом пообещала, что куплю, если она с хорошими оценками перейдёт в десятый класс. Вот и случилось! А ты, Ваня, ещё говоришь, будто я ни в чём не виновата.

— Вера! — продолжил безуспешно взывать к разуму жены Иван Петрович. — Если Лена сильно хотела иметь такие туфли, то она рано или поздно купила бы их сама.

— Вот и пусть бы сама покупала!

— К тому времени дочка могла бы оказаться далеко от нас! И мы ничем не могли бы ей помочь. А сейчас она рядышком. Вот скоро Сергей Эдуардович довезёт нас до больницы, мы увидим дочку. Ты убедишься, что с ней всё хорошо, и успокоишься. — Логунов ласково погладил жену по плечу, и Вера Максимовна, к явному облегчению Яхнова, притихла.

Высадив супругов возле больницы, Яхнов предложил подождать их.

— Ну что вы! — возразил отец Лены. — Неизвестно, сколько мы там пробудем. Мы вам бесконечно благодарны: так много для нас сделали!

— Ерунда, — отмахнулся физрук. — Это мальчики молодцы, обратили внимание на то, что с Леной беда приключилась, и позвали меня.

— Да, мы их обязательно поблагодарим, — пообещал Логунов, подхватив жену под руку, потащил в направлении больницы.

Физрук подумал: «Надеюсь, что их пропустят к дочери, ведь уже поздно».

— Может, вас всё-таки подождать? — крикнул он вдогонку супружеской паре.

— Нет, нет, Сергей Эдуардович, поезжайте. А мы, если что, такси вызовем.

«Моё дело предложить», — подумал Яхнов, забрался в свою машину и наконец-то поехал домой, где его уже заждался успевший как следует проголодаться Барсик.

Сумерки сгущались. Загоревшиеся фонари проливали рассеянный свет на дороги и улицы города. Время от времени они поглядывали на небо в ожидании появления звёзд. Они знали, что звёзды городского неба не могли соперничать с ними, ослабленные блеском многочисленных реклам. Но всё-таки фонарям было приятно ощущать, что они не одиноки в огромном мире и что там, далеко наверху, есть те, кто, как и они, проливает свет, в меру своих сил, разгоняя тьму.

Глава 3

Вадим дома ни слова не сказал домашним о том, что случилось с Леной Логуновой. На вопрос бабушки, отчего он так сильно задержался, ответил кратко: школьные дела.

И все удовольствовались его ответом. Сразу после ужина он ушёл к себе, сославшись на то, что задали много заданий на дом.

Семья только порадовалась желанию Вадима столь старательно грызть гранит науки. Все осознавали, что этот учебный год решающий. Да и сам Вадим понимал: если заниматься спустя рукава, хороших результатов по ЕГЭ не получить, а значит, и высшего образования не видать, как своих собственных ушей. Тянуть его на платном факультете родителям было бы очень трудно, да и парню самому совесть не позволит требовать от семьи таких жертв. Поэтому Вадим на самом деле засел за учебники. Он постарался сосредоточиться на учебном материале, однако время от времени в его голове всплывала мысль: как там Лена?…

А ночью она приснилась ему. Девушка шла по узенькой тропинке между двумя колосящимися полями. Вокруг синели цветки васильков точно такого же цвета, как Ленины глаза. В своём сне Вадим не видел Лениных глаз, так как снилась она ему со спины. Девушка уверенно ступала по земле длинными стройными ножками. Передвигалась она легко и грациозно. И главное — не хромала.

Именно с этой мыслью Вадим и проснулся утром. Во двор он вышел в бодром состоянии духа и с хорошим настроением, где нос к носу столкнулся с Лёхой.

— Ты чего так долго? — сердито спросил Смирнов.

— Я долго? — искренне удивился Вадим.

— Кто же ещё? — буркнул Смирнов. — Я тебя тут почти целый час жду.

Вадим присвистнул и спросил:

— Чего же тебе не спалось?

— А ты, выходит, хорошо спал?

— Спал я просто отлично! — порадовал друга Самойлов. — Занимался допоздна и уснул, едва коснувшись головой подушки.

— А я плохо спал, — признался Лёха, — и задание домашнее толком не сделал. Всё у меня через пень-колоду, — пожаловался он и добавил: — Это всё из-за Ленки!

— Ленка-то тут при чём? — сделал вид, что удивился Вадим.

— Я всё думал о ней!

— Да ты никак влюбился, — подколол друга Самойлов.

— Сам ты влюбился! — неожиданно обиделся Лёха. — Боюсь я, как бы она хромой не осталась. Представляешь, такая красивая девчонка и хромоножка?

— Представляю, — ответил Вадим, — но это не про Лену Логунову. У неё всё будет хорошо.

— Откуда ты знаешь? — недоверчиво спросил Смирнов.

— Знаю, и всё! — ответил Вадим. — А этот случай послужит ей наукой.

— Какой ещё наукой? — удивился Лёха.

— Той! Что нечего по городу на ходулях бегать!

— Ты чего несёшь? — Лёха подозрительно покосился на друга. — Я имел в виду её высокие каблуки!

— А-а-а, — облегченно вырвалось у Лёхи.

— Кстати, — сказал Вадим, — теперь большинство девчонок поумнели и носят обувь на низком каблуке, а то и вовсе без оного. Мода на ходули прошла.

— Вот-вот, мода, — закивал Смирнов. — Не зря моя бабуля говорит: «Выдумал чёрт моду, а сам ушёл под воду».

Вадим засмеялся:

— Моя говорит практически то же самое.

— Бабушки наши, как ни крути, поумнее нас будут, — вздохнул Лёха.

— Золотые слова, гамарджоба, генацвале! — весело хлопнул друга по плечу Вадим.

— Какая ещё жоба? — обиделся Лёха.

— Темнота! Лета не знает, — нараспев проговорил Самойлов. — Гамарджоба генацвале можно перевести с грузинского как «победа, друг».

— А ты грузин, что ли?

— Я нет, а из нашего класса грузины Гиви Чаурелли и Георгий Магарадзе. А все мы, как сказал классик, одной крови.

— Заумный ты какой-то в последнее время стал, Вадик, — посетовал Смирнов.

— Ничего, привыкай, — усмехнулся друг, — у каждого, как говорится, в голове свои тараканы.

— Типун тебе на язык! — не выдержал Смирнов. — Только тараканов нам и не хватает.

— Ладно, не буду больше доставать, — хмыкнул Вадим.

— Скажи хоть, в чём победа-то?

— В том, что с Леной всё будет хорошо. А теперь пошли в школу, иначе опоздаем.

— Пошли с унылой покорностью, — согласился Смирнов и поплёлся следом за бодро шагающим другом.

— Ты про Ленку дома кому-нибудь рассказал? — спросил он немного погодя.

— Нет, — ответил Вадим, не оборачиваясь.

— Я тоже не сказал, — признался Лёха.

На этот раз Вадим обернулся и посмотрел на друга с нескрываемым удивлением, так как признание, прозвучавшее из уст словоохотливого Лехи, никак не