Она бесцельно бродила по улицам, пока у неё не загудели ноги, требуя отдыха, и только тогда, понадеявшись, что терпения у Сашки за последние месяцы не прибавилось, отправилась домой. Вернулась Света уже в сумерках.

Почти сразу же в дверь позвонили, Света даже не успела разуться. Сашкиного внедорожника Света во дворе не увидела и решила, что это — престарелая и не в меру общительная соседка, видевшая, как она идёт через двор. Старушка частенько без причины жаловалась на жильцов и донимала Свету, когда та вернулась в эту квартиру. Без разговора соседка не уйдёт, нечего даже надеяться.

Для порядка Света спросила, кто там, но распахнула дверь сразу же. И остолбенела. На площадке, опершись руками на косяки её двери, стоял высокий худой мужчина, одетый в чёрное с головы до ног.

Света даже не сразу узнала его и просто застыла на пологе, безмолвно хлопая глазами. Мужчина сверлил её взглядом, и этот пронзительный взгляд помог воскресить в памяти его образ. Это был один из тех французов, с которыми она вела переговоры сегодня. Мрачная тень. Тот самый мужчина, что присутствовал на всех встречах, но молчал, как статуя. Тот самый, что отпугнул от неё Сашку. Видеть его на собственном пороге было настолько неожиданно, что все мысли просто вылетели из головы Светы, она абсолютно растерялась.

Когда, спустя долгую секунду, её вдруг посетила мысль, что открывать незнакомым мужикам на ночь глядя — это плохая примета, этот странный человек, ни слова не говоря, поднял руку, запустил пальцы в её короткие волосы, притянул к себе и приник к её губам. Света застыла. Она была настолько ошеломлена, что даже не попыталась вырваться.

Он крепко прижимал её к себе и целовал её грубо, почти больно. И невероятно вкусно. Неожиданная близость его твёрдого тёплого тела оглушила Свету, его запах мгновенно проник ей в нос. Резкий, сильный запах горячего мужского тела, сдобренный нотками пота, табака и выделанной кожи. Головокружительное сочетание. У Светы почему-то ёкнуло сердце и задрожали пальцы.

Француз кусал её губы, пытался проникнуть языком внутрь, и ему это удалось. Потрясённая Света не отвечала, но и не сопротивлялась, а он был только рад этим воспользоваться. Мужчина рванул её куда-то в сторону и притиснул к стене, совершенно лишая возможности двигаться, и углубил поцелуй, заставив Свету склонить голову.

Наконец, Света начала понемногу приходить в себя, протестующе пискнула и попыталась упереться в грудь мужчины руками. Она даже попыталась его цапнуть за не в меру наглый язык, но француз предугадал её манёвр и резко отдёрнул голову.

Мужчина разжал руки. Света не строила иллюзий, она не вырвалась, это он позволил ей отойти. Он с ухмылкой смотрел, как Света отскакивает от него подальше. Света с ужасом обнаружила, что за эти несколько секунд мужчина успел переступить порог, и теперь у неё просто не получится захлопнуть дверь перед его носом.

— Qui êtes-vous? Que diable?.. Que faites-vous ici? [1] — затараторила Света.

Француз окинул её взглядом, будто напоследок, и коротко бросил:

— Habille-toi.[2]

Она помнила этот голос, приятный, чуть хриплый баритон, что впервые прозвучал тогда, в коридоре Сашкиного офиса. Света не могла объяснить, почему при звуке этого голоса она вдруг дернулась. Какое-то скрытое потаенное воспоминание всколыхнулось в ней, но она не могла поймать его за хвост.

Эти уверенные губы и жёсткое тело… «Habille-toi, habille-toi, hаbille-toi» — вдруг зазвучало эхом в её голове, а затем почему-то она вспомнила мальчишеский задорный счастливый смех. Нет… Не может быть! Ведь не может! Света застыла, внимательно рассматривая лицо мужчины.

— Vite![3] — рявкнул француз, заставив Свету подскочить.

Наваждение развеялось, и Света, наконец, смогла заговорить:

— Что?

Француз вздёрнул бровь и повторил:

— Одевайся, мы уходим.

— Куда уходим? Что происходит? — Света начинала злиться.

— Ну как хочешь.

Француз схватил её за руку и потащил к двери.

— На выход!

— Остановитесь! Что Вы делаете⁈ — закричала Света, пытаясь вывернуться.

Француз развернулся к ней лицом так резко, что Света едва не налетела на него, и прорычал.

— У нас всего несколько минут! Не ори!

— Объясните толком, что происходит! — упёрлась Света.

— Что происходит⁈ — прошипел француз, придвигаясь почти вплотную к ней. — Нам приказали тебя убить! Вот, что происходит!

— Что Вы такое говорите? Я никуда с вами не пойду! — взбесилась Света.

Она понятия не имела, кто этот человек и зачем он появился на пороге её дома. То, что он один раз встрял в её почти семейную ссору — не повод доверять ему! Тем более, что ведёт он себя, как душевнобольной! Целоваться с порога полез без спросу… Откуда он вообще знает, где она живёт? Как он её нашёл⁈

— Я вызову полицию!

— И умрёшь, пока они успеют доехать сюда, — спокойно ответил француз.

— Что за бред Вы несёте? Убирайтесь отсюда! — закричала Света.

Ей вдруг стало страшно. Этот сумасшедший человек находился в её доме. Он мог сделать с ней всё, что угодно. Она вдруг почувствовала кожей, насколько он больше и сильнее неё. Света попятилась было от мужчины, но он всё так же крепко держал её за руку.

Француз фыркнул, закатив глаза. Он резко дёрнул Свету на себя и откинул полу кожаной куртки, чуть повернув торс. Света невольно скосила глаза и увидела, что чёрная майка на его боку блестит, как мокрая, ткань майки рассечена, а в провисшей дыре виднеется кровоточащая рана.

Света испуганно замерла. У неё в голове пронеслась мысль о том, что обычные люди, не такие, как этот француз, не привыкли к неожиданной крови, и её вид пугает. Но эта мысль тут же вылетела из её головы — этот человек, не важно, кто, был ранен и нуждался в медицинской помощи.

— О боже мой! Кто это сделал с Вами⁈ — вскричала Света, невесть зачем потянувшись к ране.

— Мои напарники! Я еще раз тебе говорю: одевайся, выходим! Прямо сейчас! — француз перехватил Свету за плечи и ощутимо встряхнул. — Я ликвидировал не всех, если ты продолжишь упираться, они доберутся сюда быстрее, чем мы успеем уйти! Нет времени думать, поняла?

Света, наконец, сосредоточила взгляд на лице мужчины. Наверное, она впервые посмотрела на него внимательно. От увиденного ей стало не по себе — этот человек был по-настоящему обеспокоен. Он то и дело косился