– Никаких проблем.

Кубински спросил, что с одеждой, в которой он был на рыбалке, и Шоукросс ответил, что одежда в корзине для белья и что его жена Пенни собирается постирать ее утром.

– Хотите посмотреть на нее? – вызвался он.

– Да, – ответил Кубински. – Мы пришлем машину. Ты бы смог вернуться с полицейскими сюда и ответить еще на пару вопросов?

– Никаких проблем.

«Парень виноват дальше некуда и при этом бросает нам вызов – мол, давайте, докажите», – подумал Кубински. Это была игра. Точно так же он вел себя в деле Блейка, даже предлагал помочь с поисками мальчика.

«Но мы приближаемся к развязке, – сказал себе детектив. – И к восходу я прижму его». Он посмотрел на часы – было начало пятого.

Грязная одежда, казалось, соответствовала описанию, данному четырьмя девочками: это были грязные синие обрезанные брюки с надписью «Хондо», грязная белая футболка «Фрут оф зе Лум», дешевые коричневые сандалии с надписью «Мэйд ин Итали». На футболке темнели какие-то пятна, но на кровь они были не похожи. Завершали рыбачий образ Шоукросса серые жокейские шорты марки «Боди-битс».

Зарегистрировав увиденную одежду, Кубински направился в комнату для вещдоков, чтобы осмотреть велосипед. Спереди висела корзина, сзади было прикручено детское сиденье. Что-то здесь было не так. Он отвел Шоукросса в комнату для допросов, а сам проверил показания свидетелей – никто из них никакого детского сиденья не заметил.

«Какого черта, – сказал себе Кубински, – я знаю, что Шоукросс убил ребенка, знаю, что это его велосипед стоял на мосту, но как, черт возьми, пять или шесть школьниц могли пропустить такую заметную деталь, как детское сиденье?» Детектив не спал уже почти сутки и начинал сомневаться в собственном восприятии. «Вот черт, – спрашивал он себя, – где я облажался?»

Детектив решил задать еще несколько вопросов. Было пять утра, но если Шоукросс еще не спал, то вполне мог бодрствовать и он. И интервью считалось законным, пока интервьюируемый соглашается отвечать на вопросы. На всякий случай Кубински еще раз напомнил подозреваемому о его правах, а потом спросил:

– Арт, как давно у тебя это детское сиденье?

Шоукросс не ответил. Впервые с момента задержания его как будто парализовал страх. Такое уже случалось с ним четыре месяца назад при допросах по делу Блейка.

– Арт, Арт, – не отставал детектив, – ответь мне! Я про ту черную штуковину над задним колесом твоего велосипеда. Она выглядит новой. Когда ты ее купил?

Шоукросс поднял голову. На его лице застыла недовольная гримаса.

– Ну, не знаю… Эм… недавно.

– Когда недавно? – Кубински подался вперед.

Шоукросс отмалчивался еще несколько минут, потом все же сказал, что купил сиденье в магазине «Грантс».

– Когда, Арт? – требовательно спросил детектив. – Не где. Когда?

Шоукросс сказал, что не так уж давно.

– Ты ведь знаешь, что мы можем проверить это, да? – напомнил Кубински. – Мы уточним в магазине. Хочешь, чтобы мы это сделали, Арт?

Шоукросс снова уставился на собственные колени, потом признал, что сиденье, возможно, было одной из покупок, которые он сделал накануне вечером.

Кубински тут же воспользовался этим признанием.

– Почему ты изменил внешний вид велосипеда? – спросил он. – Это потому, что тебя заметили после того, как ты убил девочку?

– Не убивал я никакую девочку.

– Хорошо, – сказал детектив. – Ты не убивал никакую девочку. Тогда ты не станешь возражать, если мы еще раз пробежимся по твоему дню с самого начала?

Убийца, казалось, не возражал. Он сказал, что день начался в восемь утра, когда он вышел из дома и отправился на рыбалку. «Продолжай, говори, – сказал себе Кубински. – Ранее вечером ты сказал мне, что ушел в семь».

Подозреваемый противоречил сам себе и по другим пунктам. «Дело движется, – подумал детектив. – Дело движется». Кубински начал делать пометки в блокноте.

Показания становились все менее точными, особенно насчет периода от полуночи до встречи с соседом по имени Терри Тенни. Казалось, в этом временном отрезке есть что-то, из-за чего ему становится некомфортно. Кубински настаивал на точной последовательности действий. Противоречия множились, как и записи в желтом блокноте детектива.

В какой-то момент Шоукросс вдруг опустил голову и замолчал. Он сидел, будто вдруг окаменев, и даже не моргал. «Что с этим парнем? – подумал Кубински. – Почему он так дергается, словно перемещается отсюда на Марс и обратно?»

– Арт? Арт?

Ответа не было.

Детектив перепробовал все – рассуждения, уговоры, оскорбления. Он бросал слова, которые не слетали с его губ даже когда камикадзе напали на его танкодесантный корабль во время Второй мировой войны.

Через полчаса стало ясно, что Шоукросс не намерен больше отвечать. Но в его причудах присутствовала некая закономерность. Сумасшедший ли он? Нет, это предположение детектив отверг. Не возникает ли это одностороннее безумие, когда это ему выгодно? Если он сумасшедший во время трудных вопросов, то почему он ведет себя нормально во время обычных?

Кубински редко тратил время впустую, пытаясь читать чужие мысли; эту работу он оставлял другим. Репортер из «Сиракьюс пост стандард» описал его как полицейского старой закалки – «он арестовал бы и собственную мать». У него не было времени на психологию, он не понимал ее и не пытался понять. Но он гордился тем, что понимает преступников. «Для этого парня, Шоукросса, есть подходящее слово, – сказал он себе. – И это слово „гнилой“. Прогнивший до мозга костей. Какая разница, родился он гнилым или стал гнилым позже? Гнилой и есть гнилой».

Выйдя в коридор, Кубински сказал помощнику окружного прокурора Хью Гилберту: «Он отгораживается от меня, будто мы даже не в одной комнате. Точно так же он вел себя и в деле Блейка».

Было воскресенье, шесть часов утра. Прокуратура пришла к выводу, что улик для ареста все еще недостаточно. Кубински хмурился, когда вызывал патрульную машину и усаживал Шоукросса на заднее сиденье. «Глянь на этого мерзкого сопляка, – сказал он себе, когда машина отъехала и направилась к «Кловердейл апартментс». – Я не засну, пока не прижму его как следует…»

В самом начале девятого на полицейскую стоянку въехал универсал, из которого вразвалочку вышел Редстоунский капрал. Это была собака, чистокровная ищейка с вялой шкурой, подрагивающими ноздрями и свисающими до земли ушами. Капрала показывали на ярмарке штата в Сиракьюс, в ста двенадцати километрах к югу, когда поступил запрос о том, что требуется ищейка.

Кубински, шеф Лофтус и другие офицеры стояли у моста на Перл-стрит и наблюдали, как звездный пес берется за дело. Детектив предложил начать с места преступления, но хозяин собаки посмотрел на крутой склон и острые камни и объявил, что Редстоунский капрал слишком ценен, чтобы так им рисковать. Собака обнюхала итальянскую сандалию Шоукросса, прошлась вдоль железных перил, притормозила у решетки на тротуаре и остановилась в том месте, где был припаркован велосипед. Затем легкой рысью повела хозяина и несколько полицейских машин вверх по Перл-стрит.

Передвигаясь на свободном