— Я была у нее. У доктора. Она мне сказала.

— Она соврала.

— Назар…

— Ты мне не веришь? Веришь ей?

Снова встряхивает меня. Так, что на этот раз становится больно. Я отхожу на несколько шагов, выставляю между нами руку, которую он тут же перехватывает и тянет меня на себя.

— Я не знал, ясно тебе? Никто не докажет, что я платил. А ты должна верить мне, — произносит с нажимом. — Я твой муж.

— Ты делаешь мне больно, — пытаюсь освободиться, но он держит меня будто в стальных тисках, не ослабляет хватку.

— Ты моя, Настя. И дочка тоже моя. Наша. Перестань не доверять мне и все у нас будет хорошо, — сдавливает до ломоты в теле, а потом, словно опомнившись, ослабевает хватку, обнимает мое лицо ладонями. — Зачем ты пошла к докторше той? И поверила ей еще. Дурочка, — поглаживает меня за щеки.

Как только отпускает, тут же отхожу от него, практически до самого входа в больницу, где стоит охрана. Заподозрив неладное, идет за мной, настигает. Никогда не думала, что буду бояться собственного мужа, но сейчас я чувствую страх, потому что кажется, что он одержим.

— Я хочу развод, — говорю ему.

Он мотает головой.

— Я не дам развод. Ни за что. У нас дочь. Ты не сможешь развестись.

— Через суд нас разведут.

— У тебя денег не хватит. Только попробуй, и я отсужу Нику.

В шоке распахиваю глаза, а затем вскрикиваю, когда откуда-то сзади неожиданно появляется Давид.

Глава 30

— Ничего себе! — буквально с порога восторженно тянет Ника. — Мы будем здесь жить?!

Она неуверенно осматривается, крепко держа меня за руку. Не позволяет себе отойти ни на шаг, хотя я вижу, что ей хочется поскорее увидеть все. Она так и тянет меня за руку вперед. С нажимом, решительно.

Я поддаюсь. Иду следом за дочерью и с таким же восхищением, хоть и тихо, все рассматриваю.

Красивыми дорогими домами меня не удивить. Я и сама жила не в трущобах, занималась проектированием нашего с мужем дома, контролировала дизайнеров и строителей. Но мне здесь нравится. Много света, большие панорамные окна, мягкая дорогая мебель и шикарная кухня.

Она очень похожа на ту, которая у меня дома, но подозреваю, что Давид строил этот дом примерно тогда же, когда и я. И в то время были очень популярны такие модели. Правда, я ее немного модернизировала и переделала под себя, но и стандартный вариант из магазина не хуже.

— А там что? — Ника указывает на второй этаж и мы поднимаемся.

Давид следует за нами молча. Не останавливает, никак не выказывает своего возможного недовольства тем, что мы здесь с первых минут хозяйничаем. Но если так подумать, мы будем жить здесь не просто так. Я арендую этот дом за деньги, хоть и понимаю, что указанная сумма смехотворна. Он стоит дороже. Гораздо. Если так прикинуть, раз в шесть точно.

Дело в том, что я не готова платить такие деньги за аренду, а Ника с восторгом осматривает каждую комнату. А уж когда мы оказываемся в детской, так и вовсе она впервые отпускает мою руку и шагает к большому игрушечному шкафчику.

Откуда здесь детская? И можно ли здесь находиться Нике?

Обернувшись, вопросительно смотрю на Давида, хмурюсь. Жду, когда он ответит, но он молчит, будто и не понимает.

— Сюда… можно? — спрашиваю аккуратно.

Закусив губу, смотрю на мужчину. В моем доме тоже есть детская. Оборудованная примерно в таких же тонах, с кучей игрушек для разных возрастов. Я хотела, чтобы у дочери было все самое лучшее, а потому скупала все, что мне нравилось. И вот я вижу точно такую же оборудованную детскую в доме Давида. Почему?

— Никакой драмы, — практически сразу понимает мое смятение. — Детских здесь две. Когда строил дом, подумал, что однажды они понадобятся. Собственно, вот…

Он кивает на Нику, с улыбкой запрыгивающую на большого плюшевого медведя, что стоит в углу. Уверена, она если и видела такие игрушки, то где-нибудь в магазине. И конечно вряд ли даже просила ей их купить. И в этом виноват мой муж. Может, он и не знал обо всем с самого начала, но точно знал после сдачи теста и не стал ничего делать. Как он планировал будущую жизнь нашей дочери? С той же женщиной, с которой она прожила все это время? В нищите и плохих условиях?

— Думаю, мы можем оставить Нику здесь и спуститься на кухню, выпить кофе и поговорить.

Я не спешу. Стою наслаждаюсь беззаботностью дочери и все еще не могу поверить, что это реальность. Что эта девочка в комнате — моя дочь. Родная. Ту, которую я так ждала.

Но хуже всего, что если прислушаться к себе, я не ощущаю этого. Не могу уловить тот самый материнский инстинкт. Мне всегда казалось, что он должен быть где-то на поверхности, но сейчас его будто бы нет. И я снова ищу виновного. Того, кто разбил мне сердце не только изменой, но и своим враньем.

— Настя, ника никуда не денется, она в безопасности здесь.

— Я знаю, но… мне трудно выпустить ее из виду, оставить без присмотра.

— Хорошо, — кивает Давид. — Спускайся, как будешь готова.

Он уходит, а я остаюсь под дверью на некоторое время. Наблюдаю за дочкой. Она же настолько увлечена, что даже не замечает меня, не видит ничего вокруг. Детскую буквально за пять минут превращает в настоящий хаос из вытащенных игрушек.

— Ника, — присаживаюсь рядом с ней. — Я спущусь вниз, на кухню. Может, ты чего-то хочешь? Попить или поесть?

— Яблоко, — поднимает голову и смотрит на меня своими огромными глазками. — И шоколад, и торт…

Она замолкает, резко задумавшись.

— Это много, да?

Она сникает, а у меня сердце кровью обливается от ее слов. Разве это много? Для одного раза, возможно, но уж точно не для обычных детских хотелось.

— Я принесу тебе небольшой кусочек торта, ломтик шоколада и половину яблока. Тогда можно будет съесть все. Идет?

У нее загорается взгляд, она быстро-быстро кивает и снова увлекается какой-то интерактивной игрушкой, а я на трясущихся ногах поднимаюсь