Огромные древние деревья с жёсткими коричневыми листьями, похожими на растопыренную пятерню, остались позади; начался ельник, густой, тёмный, с толстым ковром из хвои, пружинящим под ногами. Там пахло смолой, сыростью, грибами и вездесущим белесоватым мхом, неряшливыми клоками свисающим с толстых веток и устилающим стенки оврагов. Холодных, чистых ключей на пути хватало, а вот с едой было туго. Чаще всего попадались заросли ежевики, до того колючие, что залезать поглубже за сладкими ягодами Джек опасался, довольствуясь теми, что росли с краю; несколько раз встретились яблони, усыпанные мелкими, но ароматными розово-жёлтыми плодами, а однажды – тёрн, пока ещё не прихваченный морозцем и потому несъедобный… Но взрослому и весьма рослому мужчине этого было, конечно, мало. В глубоком ручье, протекающем по дну впадины, удалось поймать рыбину и запечь её на костре; когда ельник плавно перешёл в дубраву, то живности в округе прибавилось, и Джек загнал зайца – а потом так же и съел его на месте, оставаясь в лисьем обличье, потому что свежевать и потрошить добычу не умел.

О том, что случилось в пещере великана, он старался не думать.

Конечно, его обманывали и раньше: обещали заплатить за работу и прогоняли, когда она была сделана, пытались обокрасть, угрожали, запугивали, лгали. Однажды приковали наручниками к ржавой лестнице на складе, но Джек, вывихнув себе палец, выпутался и сбежал – не успел даже узнать, зачем всё это.

Но вот убивать его ещё не пробовали.

У него до сих пор пересыхало во рту, стоило вспомнить произошедшее в предгорьях… Но вместе с тем на Аву он не злился. Напротив, беспокоился за неё: там, в пещере у великана, были не только человечьи кости, но и звериные. Чем бы Ава ни очаровала своё чудовище, рано или поздно оно проголодается достаточно, чтоб повернуться и против неё тоже.

И вот тогда защитить её будет некому.

«Неблагой ведь победил тебя, – думал Джек. – Выбил из игры на самом старте уже тем, что отправил в деревню, из которой совсем не обязательно уходить, ведь там есть и еда, и кров, а новообретённые фокусы позволяют даже выдрессировать местного монстра… Но правила таковы, что даже если ты сидишь на отшибе, кто-то непременно придёт за твоей шкурой».

Может, Джек и хотел бы наорать на Аву так, чтобы она испугалась хорошенько и хоть что-то наконец поняла, но смерти он ей не желал.

– Ты уж постарайся там как-нибудь выжить, – пробормотал Джек сквозь сон, свернувшись клубком в корнях огромной ели.

Или подумал; в лисьей шкуре разница как-то стиралась.

Миновал третий день скитаний, и чувство времени стало постепенно притупляться. Да и чувство направления тоже. Убегая из пещеры великана, он примерно понимал, что направляется чуть в сторону от деревни и рассчитывал, что скоро выберется на дорогу… однако этого так и не произошло. Холмы тоже куда-то подевались, словно лес начинал разрастаться в стороны, стоило углубиться в чащу. Джек бы, пожалуй, струхнул, если б не видел горную цепь изредка в просветах между кронами – или с высоких веток, хотя забираться на деревья было нелегко и не вполне безопасно из-за скользких подошв.

Всё изменилось утром четвёртого дня.

Сперва сменился ветер, ещё до рассвета. Прежде он дул с гор, колючий и холодный, а тут вдруг потеплел, повлажнел, мягко взъерошил шерсть. Запахи стали интенсивнее. Ноздри защекотал дым, рассеянный, но вполне ясно ощутимый, повеяло дёгтем, которым смазывали колёса на телегах, и копчёностями немного, и совсем слабо – порохом…

И очень резко – диким зверем.

Джека подкинуло на месте, словно в бок электрошокером ткнули.

«Опасность?»

Он попытался встать, путаясь в полах длинного плаща. Было зябко; стволы деревьев тонули в тумане – чёрные колонны в сероватом молоке, и туман одинаково хорошо поглощал и звуки, и запахи. Но тревога никуда не делась, она оставалась тут же, зудела между лопаток – как после удара ладонью плашмя, как после укуса пчелы… И дымом тоже тянуло вполне отчётливо.

Интуиция подсказывала, что идти туда, откуда веет такими запахами, опасно.

– Но как же опостылело спать под кустом, – пробормотал Джек – и поскрёб подбородок, который зарос уже неприлично. Щёки, привыкшие к бритве, нестерпимо зудели. – И жрать что попало…

Он потоптался на месте, поддёрнул плащ – и двинулся в ту сторону, которая сулила приключения.

Лес изменился. Деревья стали кряжистее и ниже, и продираться между ними было сложнее, чем раньше; кусты орешника росли как частая щётка, в низинах – колючая ежевика, и повсюду – папоротник. Но запахи дыма и другие знаки человеческого присутствия тоже обозначались всё яснее.

А потом грянул выстрел.

Бах!

Рефлекторно Джек повалился ничком на землю и прикрыл голову; затем настороженно принюхался – и осторожно пополз вперёд на локтях, по опавшей листве, по хрупким мелким веточкам, точно бурей сбитым. Замер, прислушиваясь…

Три выстрела грохнули один за другим; туман заколыхался, как желе.

Джек чертыхнулся и, кувырнувшись через голову, лёгким лисьим шагом понёсся к краю леса.

Деревья закончились, резко, словно у невидимой границы. На самой опушке рядком росли гибкие, печальные рябины, и ветви клонились низко к земле под тяжестью алых гроздей, а во рту от терпкого аромата становилось сухо. Отжившая, побуревшая трава щекотала рыхлое брюхо тумана, и в тумане тонули верхушки шиповника, только рыжие ягоды светились, как фонари. Пригибаясь, Джек выбрался на край обрыва – и глянул вниз.

На дорогу.

Здесь она изгибалась и расширялась, точно русло реки в долине. С одной стороны – холмы, с другой – лес… На утоптанном полотне тракта, на глине вперемешку с белыми, словно кости, плоскими камнями, стояли борт к борту две телеги, укрытые пологом; а на них, спиной к спине – плечистая женщина в коричневой меховой куртке и мужчина в ярких сине-зелёных одеждах, похожих на халат. Мужчина держал огнестрел, нечто среднее между ружьём и револьвером, а женщина – топор.

А вокруг них подвижным, переменчивым кольцом крутилась волчья стая в двенадцать голов – серые тварюги с оскаленными пастями и облезлыми хвостами. Постепенно кольцо сужалось. Крупная волчица, видимо, предводительница, прыгнула вперёд и тут же отскочила от борта, когда женщина замахнулась топором. Мужчина поудобнее перехватил ружьё…

«Их сожрут, – понял Джек и инстинктивно припал на передние лапы, словно пытаясь казаться незаметнее. – Вымотают, а когда