– Гергердт.

– Один хрен. Сиди пока тут и не вылезай.

– А ты куда?

– Проведать обстановку.

– Подожди, а где мы?

– Понятия не имею.

– Как тут вообще оказались? Выполняли какое-то задание?

Смотрит на меня как-то…подозрительно, что ли. И мне снова становится страшно от того, что я почти ничего не помню. Видимо, не придумав достойный ответ, Потапов чуть приоткрывает дверь в сарае и выходит на улицу. Я же сразу кидаюсь за сумочкой. И не обнаруживаю влажных салфеток. А вот… палку почти целой вареной колбасы – да. Это что вообще такое? Ее еще, судя по виду, кто-то кусал.

Сейчас я готова сдаться и позвонить родителям, чтобы забрали меня черт знает откуда, но когда я беру телефон, понимаю, что он сел. Супер! А еще только сейчас понимаю, что на мне нет туфель. И ноги в царапинах и гематомах. И ступни болят! Черт возьми, что вообще было этой ночью?!

Беру зеркальце и нехотя смотрю на свое отражение. На удивление, кроме спутанных волос, плохого ничего не вижу. Я бы даже сказала, лицо выглядит свежим.

Обвожу взглядом сарай на предмет своих туфель, но все напрасно. Их нет. А вот горсть салфеток, некогда влажных, со следами засохшей крови – есть. Капец.

– Можем идти, – вздрагиваю в ответ на голос Потапова.

– А вы не в курсе, где мои туфли?

– В курсе. Там, откуда мы убегали, – невозмутимо бросает этот гад. – Ты их там оставила.

– А откуда мы убегали? – осторожно интересуюсь я.

– Знаешь, так даже лучше.

– Ты о чем?

– О том, что ты ничего не помнишь. Избежим ненужных истерик. Как только доберемся до дома, можем пообщаться об этой прекрасной ночи, если к этому времени память не подкинет тебе картину вчерашнего. Точнее сегодняшнего. А сейчас молчи и слушай меня. Я не знаю где мы находимся. По моим ощущениям, недалеко от железнодорожной станции. Но так как нас еще могут искать, мы не пойдем через многолюдную дорогу. Как только подойдём к станции, попросим у кого-нибудь телефон, я позвоню и нас заберут. Вопросы есть?

– Который час?

– Мой телефон вырублен так же, как и твой. Поэтому хрен его знает. Денег у нас нет. Так что своим ходом мы не доберемся.

– А карты у тебя нет?

– Нет. Я не планировал уходить в загул на всю ночь, чтобы мой мобильник ушел в глубокий коматоз. Еще вопросы?

– Как я пойду куда-то без трусов?

– Да какая разница. У тебя такие милипиздрические трусы, они что есть, что их нет. Платье жопу прикрывает и на том спасибо. Все?

– Нет. Не все. Как я пойду без обуви?

– Ну как-то же ты бежала по лесу без обуви. Теперь пешком.

Опускаю взгляд на его ноги. У гада, в отличие от меня, имеются кроссовки и наверняка носки.

– У тебя носки есть. Отдай мне, пожалуйста, свои кроссовки.

– Видала? – тычет мне фигу в глаза.

– Ну, пожалуйста. Ты же мужчина и должен уступать женщине.

– Возможно. Только ты не моя женщина.

– После того как я раздробила тебе в хлам член, я уже больше, чем жена. Отдай, пожалуйста.

О, Боже. Отдает. И даже носки снимает. Ан нет, быстро надевает кроссовки на себя, а мне протягивает свои черные носки.

– Так уж и быть. Держи, больше, чем жена.

– Хреновый из тебя муж, – брезгливо осматриваю носки.

– Надевай или гони обратно.

– Ладно, это лучше, чем ничего. Спасибо.

Хотя, как сказать. На большом пальце правой стопы – дырка. Да и болтаются они на мне.

– Тебе надо срочно жениться, чтобы жена не допускала дырок в носках.

– Это как раз оберег от женитьбы. Пойдем.

Накидываю сумочку через плечо, и мы выходим на улицу.

***

Не знаю, что я делала вчера, но то, что происходит со мной сейчас закономерная плата за дурость. Если бы только можно было вернуть время, я бы ни за что не пошла ни в какой клуб. Или хотя бы послушала Потапова и не села в дурацкое такси, которое привело меня к этому.

Ноги гудят, а ступни я, кажется, вообще не ощущаю. Но и это уже не кажется самым страшным. А вот то, что на станции кроме двух злых бабок, пославших нас на три буквы, никого нет – самый настоящий капец. Я готова расплакаться от бессилия.

– Только не ной, я тебя прошу.

– Я пить хочу. И домой.

– А я есть и пить. И ничего, терплю.

– У меня на карте была копеечка, может, хватит на воду? Там автомат стоит.

– Пойдем проверим.

Нам хватает на самую дешевую воду. Однако, она кажется самой вкусной водой в моей жизни.

– Пойдем, – подталкивает к подъезжающему поезду.

– Куда?

– В электричку, куда еще, мать твою.

– Но у нас нет денег. Как мы там?

– Как-как, зайцами.

Дергает меня за руку и подталкивает к открывшейся двери электрички. Я была уверена, что в меня все будут тыкать пальцами за носки вместо обуви. Но в вагоне, очень даже на вид современном и комфортном находятся всего двое парней, не обращающих на нас внимание, ибо уткнулись взглядом в свои смартфоны.

– Сиди здесь, я скоро приду.

– Нет, не бросай меня, – хватаю его за ладонь. Капец, наверняка я выгляжу жалко, но оставаться без него страшно. Дожила, блин.

– Если бы я хотел тебя бросить, я бы сделал это ночью. Угомонись, – отлепляет мою руку и направляется в сторону парней. И о, чудо. Один из них дает Потапову телефон. Это не может не радовать. Хотя, огорчает то, как я посмотрю ему завтра в глаза.

Это же какой надо быть идиоткой, чтобы забыть свой первый раз, все что было до него до и после. Хотя, если там было все так отвратно, как видится, мой мозг делает мне благое дело – блокирует ненужные воспоминания.

– Все нормально. За нами подъедут, – перевожу взгляд на севшего рядом Потапова.

– А если сейчас придет контролер, нас выгонят?

– Не придет. Они уже давно не ходят, на всех других станциях стоят турникеты. Без билета не выйдешь. Мы спрыгнем с пирона. Не грузись.

Хотелось бы сказать, что я не умею прыгать и вообще боюсь высоты, но мои думы