Шрифт:
Закладка:
Закладка собора состоялась 11 мая 1906 года, а уже через два года строительство было закончено. Еще два года ушло на отделку и, наконец, 9 января 1912 года новый собор Почаевской лавры освятили. В работе Щусеву, помимо, Рериха помогали архитектор Алексей Рухлядев, а также художники Петр Нерадовский, Валентин Быстренин, Валентин Щербаков. Мозаики эскизов на порталах были изготовлены в мастерских знаменитого Владимира Фролова.
Построенный Щусевым (по его же определению) в духе «массивной величественности» Троицкий собор стал еще одной ступенью к сложению не только его собственного, но и национального стиля в архитектуре. Искусствоведы высоко оценивают достижения зодчего: «Он воплотил в своем произведении архитектурно-художественный образ, сложившийся в результате многовекового развития национальной архитектуры, попытался воспроизвести в новом здании романтику исторических напластований. Кровля храма осуществляется не по закомарам, повторяя форму сводов, а на четыре ската. Барабан его единственной главы как бы утопает в кровле. Создается силуэт, напоминающий церковь Спаса Нередицы до реставрации П. П. Покрышкиным или Софии Новгородской до реставрации В. В. Сусловым. Шлемовидное покрытие единственного купола рисуется по образцу центральной главы Софии Новгородской, относящейся не к первоначальному его виду, а к XV в., в то время как круглая башня лестницы, следы закомар на фасадах и другие детали говорят о повторении приемов новгородского строительства XI–XII вв.
Живописное убранство храма также не соответствует приемам стенописи XI–XII вв. Щусев смело компонует мозаичное убранство порталов и внутреннюю роспись, оперируя источниками, относящимися к различным историческим эпохам русского искусства. Он по-своему прав, так как теперь не осталось ни одного древнего памятника, сохранившегося без следов прожитых им столетий.
Сооружение, существующее долгие века, претерпевает серьезные изменения в своем облике. Но для Щусева ценна не нетленная красота прошлого, а художественные образы сооружений-„старцев“, в которых отразились прошумевшие над их главами века. Его увлекла задача придать архитектуре современного сооружения видимость образа, отразившего деятельность целой плеяды зодчих.
В смелости композиционных приемов, в оригинальности мозаичного убранства фасадов, в центричности и уравновешенности композиции при живописной компоновке ее элементов сказалось зрелое мастерство архитектора.
Превосходно избрано место, которое занял новый собор. От главного входа в монастырь к Великой Успенской церкви ведет широкая каштановая аллея. Не вступая в спор с этой основной магистралью, справа поднимается широкая лестница, завершающаяся свободной площадкой перед новым собором. Это позволяет оценить его значительность и красоту»[76].
Щусеву не только удалось вписать новый собор в ансамбль, но и упрочить славу лавры как райского места, а побывавший здесь в 1914 году Николай II сказал: «Да это же украинская Швейцария!»
Мог быть доволен и главный заказчик — владыка Антоний, ведь его основная идея — создание истинно православного собора в русском стиле в противовес уже имеющемуся в лавре Успенскому собору, выражающему католическое влияние и униатство и выстроенному в стиле барокко, была с успехом воплощена. А Щусев принимал поздравления, и пускай Почаевская обитель (четвертая лавра в России) была расположена далеко от Петербурга и чтобы увидеть ее, надо было проделать немалый путь, новое произведение снискало его автору заслуженную славу. Оглядываясь на трудные послеакадемические годы, сложно было поверить, что еще всего десять лет назад Алексей Викторович надеялся получить хоть какой-то заказ. Теперь это был зрелый мастер, достигший совершенства.
А пути владыки Антония и архитектора Щусева впоследствии разошлись, причем, кардинально. В 1917 году митрополит Антоний набрал на выборах патриарха наибольшее число голосов, но по жребию предстоятелем Русской православной церкви стал Тихон, однако начавшаяся Гражданская война расставила свои акценты в его дальнейшей карьере. В итоге он оказался на Западе и до своей смерти в 1936 году возглавлял Русскую православную церковь за границей.
Создание «Марфы»: заказ от великой княгини
Перешагнув свое 35-летие, Щусев наконец-то добился того, чего желал. Обилие заказов позволило достичь главного — свободы творчества. Уже не он ходил по заказчикам, а к нему стояли в очередь. 1908 год стал для Щусева этапным. В ноябре его избрали действительным членом совета Академии художеств, руководившего творческой жизнью академии. Это было весьма почетно, поскольку совет состоял из шестидесяти пожизненных членов, выдающихся деятелей российского искусства. Заняв освободившееся место авторитетного реставратора Николая Владимировича Султанова, Щусев в совете академии посвятил себя проблемам охраны и реставрации памятников архитектуры.
Одновременно он работал над исполнением сразу нескольких крупных заказов, среди которых были храм Сергия Радонежского на Куликовом поле, Троицкий собор Почаевской лавры, Васильевский собор в Овруче и женская община при нем, храм Великомученицы Варвары в Михайловском Златоверхом монастыре в Киеве, церковь в Натальевке, а еще проекты иконостаса, интерьера, колоколов и ограды Троицкого собора в Сумах и росписи интерьера собора Ново-Афонского монастыря. А сколько еще предстояло впереди…
У Щусева было уже трое детей — два сына, Петр и Михаил, и дочь Лидия. Старший сын хорошо рисовал, а одна из его работ даже была показана на выставке «Нового общества художников» и снискала успех, как когда-то рисунки кишиневского гимназиста Алеши Щусева.
Неудивительно, что большой объем работы негативно отразился на здоровье зодчего, осенью 1908 года заболевшего воспалением легких. На лечение он отправился в Италию, на уже знакомую ему Сицилию, где когда-то они с женой путешествовали. Здесь здоровье под влиянием благотворного средиземноморского климата пошло на поправку. Но даже вдали от родины его не оставляли мысли о творчестве. Он опять «заболел», но по-другому — новым проектом. В конце 1908 года Щусев приступил к одной из самых главных работ своей жизни — проектированию Марфо-Мариинской обители в Москве.
Сторонясь политики, Щусев тем не менее работал не в безвоздушном пространстве. Важнейшие события, происходившие в стране, косвенно вовлекали его в свой водоворот.
В феврале 1905 года в Кремле в результате покушения погиб великий князь Сергей Александрович. К тому времени он уже как месяц перестал быть генерал-губернатором Первопрестольной, исполняя лишь обязанности командующего Московским военным округом. Это очень важное обстоятельство — убили не московского градоначальника, а одну из ключевых фигур Императорского дома Романовых, имевших огромное влияние на своего племянника Николая II.
К смерти великого князя приговорили наиболее радикальные представители российской оппозиции в отместку за Кровавое воскресенье 9 января 1905 года, когда мирная манифестация была расстреляна войсками петербургского гарнизона.
Вскоре после взрыва на Сенатскую площадь приехала супруга князя, великая княгиня Елизавета Федоровна, «встав на колени, она стала рыться в куче останков убитого князя, ощупывала руки, проводила по плечам, отыскивая голову»[77].
Собравшиеся на месте взрыва случайные прохожие пытались взять на память, кто кусок шинели убитого, а некоторые — даже часть останков.
