Шрифт:
Закладка:
— Здравствуй, Анаит, — произнес Карен, растерянно улыбаясь. — Гостей не принимаете? «Бог мой, это ты?» — в уме прошепала Анаит, пока не веря своим глазам.
— Прошу, — внезапно задыхаясь, хриплым голосом сказала она. Карен вошел, Анаит осталась в коридоре, прислонясь спиной к стене, на минуту прикрыв глаза, не зная, как удержать сердцебиение, от которого останавливалось дыхание. Открыв глаза, Анаит увидела, будто в тумане, как Мушег с тупой улыбкой на окаменевшем лице встал навстречу неожиданному гостю (какое лицо было в этот миг у Карена, Анаит не знала, потому что он стоял спиной к ней), Карен первым, неуверенно, протянул руку, будто не зная, пожмет его протянутую руку друг его школьных лет или нет? И снова сквозь туман Анаит увидела, как Мушег, сначала, сомневаясь, пожать искрене протянутую руку или нет, потом, все-таки, пожал ее крепко, по-мужски. Такое начало придало сердцу Анаит некоторое спокойствие… Она непроизвольно поправила прическу и решительно вошла в комнату, где царила напряженная тишина. Карен и Мушег, растерявшись на мгновение, смотрели в разные стороны, стараясь не встречаться взглядами. Анаит открыла посудный шкаф и, гремя посудой, стала доставать чашки для чая.
— Чем ты занята, Анаит? — спросил Мушег.
— Я… Я сейчас принесу чай.
— В подобных случаях пьют не чай, а что-нибудь покрепче…
— Ничего не нужно, Мушег, я за рулем, далеко должен ехать. На минуту зашел посмотреть, как вы. Я был у своих, столько лет не видел…
— Ясно, — усмехнулся Мушег, — а где ты был столько лет?
— Долгая история, Мушег.
— Я теперь не знаю, чай будете пить или вино? — спросила Анаит, непроизвольно, снова гремя посудой да, исподтишка, поглядывая на Карена — он, вроде, стал выше ростом почернел от солнца, однако, в нем была какая-то, чуть незаметная, подавленность… И эта ранняя седина в его волосах, и эти морщины, которые образуют складки на его широком, открытом лбу… Сердце Анаит постепенно начало сжиматься. Достав рюмки, она, не знала что ей делать дальше, голос Карена, будто, очаровал ее.
— После окончания Тимирязевки попросил меня снова отправить в Казахстан, на этот раз в Кустанайскую область.
— А почему ты не приехал сюда, в Карабах, у нас ведь тоже нужны сельхозработники? — поинтересовался Мушег. Анаит замерла с сахарницей в руках. В словах Мушега ей показался вызов. Вероятно, Мушег позже тоже понял это, поэтому не дал Карену ответить. — Впрочем, это не важно, на целине больше нуждаются в них, там другие масштабы, — сказал он, исподлобья уловив одобряющий взгляд Анаит.
— А потом?
— Два года был главным агрономом в одном крупном зерноводческом совхозе, думал, останусь навсегда… — Он на мгновение прервался, но потом добавил просто, не прилагая усилий. — Я не смог… мне не хватало наших гор, здешнего воздуха… чувствовал себя не так…
— Ты что, до сих пор не женился? — спросил Мушег.
— Женился, даже имею двоих детей, сына и дочь. Просто-напросто, я чувствовал себя, как на чужбине.
— Ты приехал с семьей?
— Да, — Карен кивнул, зажигая сигарету. В комнате наступила короткая, но напряженная пауза. Как стремительно приближающийся гром отдаленной грозы, накаляя обстановку, в воздухе витал никем не заданный вопрос. На этот не заданный вопрос ответил сам Карен.
— Мы будем жить не здесь, — спокойно сказал он, не глядя ни в чью сторону, и чуть усмехнулся, сам чувствуя, как его слова разрядили обстановку, в комнате спало напряжение. — Меня назначили агрономом на опытной станции в цитрусовой сфере…
— Но там тоже не будет твоих гор… — сказал Мушег.
— Ничего, как-нибудь потерпим… — ответил Карен, глядя прямо в глаза Мушегу… Тот свой взгляд не отвел. — Что это, все время обо мне будем говорить? Как вы?
Мушег не ответил. Неожиданно, он встал с места:
— Все-таки, я пойду в погреб, принесу вина.
— Сказал, что не пью.
— Выпьешь один бокал, вино легкое, ничего не будет.
Он вышел. В комнате снова воцарилась тишина. Карен сидел за столом, спиной чувствуя присутствие Анаит.
— Ну, как живете, Анаит? — тихо спросил Карен.
Анаит поставила на стол поднос, звякнув чашками.
— Я теперь не знаю, что делать, чай будете пить или вино?
— Ничего не нужно, Анаит. Я выпью бокал вина и уйду. Машина не моя, у меня есть друг — геолог, Альберт Шахназарян, его машина, утром рано ему нужно ехать. — Он, наконец, поднял глаза и взглянул на Анаит. — Вы почти не измнились, ни ты, ни Мушег.
— Ты как?
— Так же неплохо, — сделав вдох, добавил: — Жена, дети, предпочитаемая работа.
— Телевизор, холодильник, стиральная машина.
— Нет, этих вещей пока нет, просто, даже времени не было купить. А при чем тут они?
— Это моя мама говороила, в одно время, что сейчас самое лучшее время, чтобы жить и радоваться…
— Гмм… даа, все есть… только непонятно, почему радуются не все?.. — задумчиво произнес Карен, ладонью поправляя край скатерти. Вошел Мушег. С кувшинчиком вина к руке… Не глядя ни на одного из них, поставил на стол маленький кувшинчик. Анаит хотела достать рюмки для вина, но Мушег сказал, что рюмки не нужны, для такого вина подходят чайные стаканы. Налив три стакана до краев, он взял свой стакан и сказал:
— Ну, пусть будет за встречу…
— Нет, вернее будет, за расставанье, — сказал Карен. — Завтра вечером я уже должен быть в своем хозяйстве. Лучше, пожелайте мне удачи.
— Ну, что же, удачи тебе и немного счастья!
В ответ Карен кивнул и посмотрел на Анаит:
— А ты, Анаит, ты мне ничего не желаешь?
Анаит, посмотрела ему прямо в глаза, сказала тихо, но твердым голосом:
— Мой муж пожелал тебе удачи и счастья и от моего имени. — Она подняла свой стакан, ударила об стакан Мушега. Выпили стоя. Карен посмотрел на часы.
— Ну, я пойду, — сказал он, глядя в пол…
Мушег пошел провожать его до машины. Это был старый «Газик» с вылинявшим тентом. Карен открыл дверцу, но не сел. Он достал пачку сигарет, взял одну, пачку протянул Мушегу:
— Ну, что еще хочешь сказать?
Мушег повел плечами.
— Ничего. Почти, все сказали. Между прочим… — он заколебался. — Передай привет Астхик.
— Кто такая Астхик?
— Подожди, — Мушег прищурился… — Мы были уверены, что ты женился на девушке из родни твоей…
— Не нужно об этом, — строго сказал Карен. — Неужели, ты думаешь, что я сегодня вошел бы к вам, если бы был женат на ней? — Он сел за руль, снова обратился к Мушегу и, улыбаясь, сказал: — Помнишь, в школе ты гордился плоскими истинами? Хочешь, скажу одну из них?
— Скажи, посмотрим, — произнес Мушег, зажигая
