на днях выбирал такие же, но только для другой.

Еще и брать не захотела. Наверняка даже не открыла, подумал он.

— Алина… — Едва коснулся плеча, но она вздрогнула, вскочила и отпрыгнула в сторону — руки выставлены вперед, зрачки расширены, ноздри раздуваются. Точно дикая кошка, которую погладили со спины. Он указал на ухо.

Алина с неохотой вытащила наушник:

— Что ты здесь делаешь?

— Хотел встретиться. Чтоб не при всех.

— А я вот не хотела, — она буркнула и уставилась в расписание поверх его плеча. Лишь бы не на него, сразу понял он.

— Ты меня забанила.

Она кивнула и как будто с усилием перевела взгляд. Еще не на лицо, но хотя бы куда-то рядом.

— Откуда узнал, где сажусь?

— Секрет.

— Секрет сталкера?

— Билан сказал.

— Ты меня с обсуждаешь с… этим? — Вот теперь глаза встретились, и выражение их было таким, что по телу Антона пробежал знакомый зуд.

— Я ни с кем тебя не обсуждаю, — проговорил он медленно.

Вдруг Алина метнулась к дороге. Он испугался, что она рванет через шоссе, не глядя на светофор, но она всего лишь увидела автобус.

— Это мой.

Алина сразу уселась у окна против движения и поставила рядом сумку. Антон взял сумку на руки и сел вплотную, не давая ей отодвинуться.

— Ты не сможешь все время от меня бегать.

Она дернула плечами и воткнула второй наушник. Рука забарабанила по колену. Антон сжал ее ладонь. Она не ответила, но и сбрасывать тоже не стала. Тогда он погладил запястье, обвел пальцем ремешок часов и завел палец под рукав плаща. Алина чуть откинулась на сиденье, расслабилась. Вот теперь можно. Он вытащил умолкнувший правый наушник, вставил его себе в ухо и нажал на кнопку. Ожидал что-то жесткое, рок или рэп, — но нет, это был надрывный женский голос:

Кто проснется этой ночью,

Тот навеки не уснет.

Кто услышит эту песню,

Тот покоя не найдет,

Не найдет, не найдет,

Не найдет… [1]

Он перевел взгляд за окно, где в обратную сторону пробегали машины и деревья, люди и дома. Алина вдруг положила голову ему на плечо.

— Это правда не ты слил запись? — тихо спросила она.

— Правда. Я найду того, кто это сделал, и голову ему снесу. Хорошо?

— Хорошо, — она сжала его руку. — Прогуляем урок?

Антон сразу подумал об отцовой расплате, так что заныли места сегодняшней битвы, но он кивнул:

— Давай.

1 день после

— Антон, а расскажи мне о ней, — он поддал в голос задушевности.

— О ком? — Антон смешался.

— О твоей Алине. Или у тебя еще кто-то был?

34 дня до

— Никогда не ездила дальше этой остановки. За все четыре года, — сказала она задумчиво, когда автобус уже тормозил сбоку от школы.

— Я тоже. За все четыре дня. Ну ладно, уже пять. Кошмар.

Он встал, но Алина не двинулась:

— А поехали до конечной? Интересно, чем все заканчивается.

— Сейчас посмотрю, — Антон потянулся за телефоном, но Алина сжала его руку.

— Не так. Лучше самим посмотреть. Я так часто делала раньше. Просто каталась на трамвае по городу. Чтобы домой не возвращаться.

— А сейчас не хочешь возвращаться в школу, да?

Алина не ответила. Автобус закрыл двери, и Антон уселся обратно.

БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ НА ДОРОГЕ

— Как… ты себя чувствуешь после?.. — спросил он.

Алина пожала плечами:

— Нормально.

— Не болит? — Она молчала, так что он добавил: — Знаешь, мне всегда казалось это каким-то несправедливым. Ну, что нужно сделать больно. Как будто все начинается… не с того.

КОНЕЧНАЯ. ПОСАДКИ НЕТ

Они вышли на остановке около парка, и Алина усмехнулась:

— Вот оно где заканчивается, оказывается. Погуляем?

Антон покосился на часы: так они и второй урок пропустят.

— Там биология, нестрашно, Геннадий только рычать умеет. Он обычно не доносит, — как будто поняла Алина.

— Хорошо, только дай мне минуту.

Он нырнул к ларьку с мороженым и выбрал наугад пломбир.

— Это зачем?

— Это тебе. Просто захотелось тебя угостить.

Алина сняла упаковку и убрала в рюкзак.

— Я сортирую, — будто бы извиняясь, сказала она.

— Здорово.

Они прошли вглубь парка, скорее напоминавшего лес. Сбоку от тропинки виднелось заброшенное здание — останки сгоревшего кафе или тира.

ОСТОРОЖНО, КЛЕЩИ!

Алина скользнула в сторону заброшки, прошла вглубь леса и уселась под деревом на бревно.

— Не боишься? — Антон кивнул на табличку.

— Нет, — она ответила серьезно.

— А чего тогда боишься?

Она не ответила. Антон с подозрением осмотрел траву, одернул штанину и сел рядом. Молчать было неловко, а говорить как-то не о чем, так что он подтянул Алину к себе и начал целовать. Она отвечала — неуверенно, потом все смелее, как и тогда, в первый раз. Он погладил живот под свитером, потом запустил руку под пояс джинсов и кивнул на заброшку:

— Пойдем?

Она отшатнулась и сбросила его руку:

— Думаешь, я такая?

— Какая?

— Ты понял.

— Нет, конечно. Иначе я бы не был первым, — он коснулся ее шеи. — Почему я, кстати?

— Потому что сел рядом.

Он усмехнулся:

— Что, так просто?

Алина отвернулась. Ее руки поскребли по бревну, отдирая кору. Тут он наконец понял:

— Ты не просто так сидела одна, правда?

Ногти вдавились в ладонь.

— Алина. — Она качала головой. — Алина, скажи мне честно. Тебя травят?

— Я похожа на таракана?

— Нет. Но что-то не так. Совсем не так. Может, расскажешь?

— Да нечего рассказывать.

Руки поторопились драть кору.

— Разве?

Алина перевела взгляд на спортивные часы:

— Если на такси поедем, еще успеем на второй урок.

— Не соскакивай.

Она вздохнула:

— Давай не сегодня. Я расскажу, но в другой раз. Хорошо?

— Хорошо. Можно мне сесть с тобой снова?

Помедлив, она согласилась:

— Только чтоб никто не знал. В смысле, что мы…

— Все и так знают.

Алина пнула кочку.

— Я не смогу, если все опять начнется. Ты ведь даже не знаешь — каково это: быть мной в этом классе,