— Расстегни наручники.

Он помотал головой и лег рядом. Длинными пальцами поправил ее волосы. Прошелся по коже оголенного плеча. Настойчивая и любопытная ладонь уже поглаживала плоский живот под тканью шерстяного платья.

— Я научу тебя любить только меня, Элина.

— Пришло время ставить условия? — она сглотнула слюну. Потому что внезапно почувствовала предательское желание. Тобольский умел управлять и манипулировать. Ему нет равных. Слишком велика его способность удерживать свои завоеванные позиции. Свое он никому не отдаст. А Элина давно стала его главной целью.

Он медленно и осторожно поднимал подол платья. И следил за своей рукой. Как открывается вид на то, что под платьем. Элина откинула голову и закрыла глаза.

— Изнасилуешь? Прямо сейчас? Ты мне противен! — она уже говорила слегка дрогнувшим голосом. В горле образовался ком.

Он дыханием подул на кожу ее шеи. Слегка коснулся губами. Оставляя опаляющие следы. И запуская процесс медленного возбуждения. Вопреки всему! Рассудок отказывался поддаваться ситуации. Напряжение внутри нарастало.

— Боже! — выдохнула Элина, когда уверенные пальцы надавили на самое сокровенное под тканью кружевных трусиком. И хрипловатый тихий смех, как воркование, прямо в ухо.

— Милая! Называй это как пожелаешь, но только не насилие. Ты уже взрослая девочка. И твои мокрые трусики говорят слишком явно о том, что ты чувствуешь. Я всего лишь посмотрю. А ты можешь задавать любые вопросы. Я могу сделать сейчас все, что пожелаю.

— Расстегни наручники. — он не воспользуется ее состоянием. Ее слабостью.

— Нет. Мне нравится, когда твои коготки не угрожают моему лицу. Ты слишком не предсказуема.

Он уже поглаживал шрам на ее животе. И теперь смотрел прямо в глаза. Она попыталась их закрыть.

— Смотри на меня.

— Нет!

— Я хочу тебя, девочка моя. Так сильно, что готов душу продать.

— У тебя нет души.

— Ты права. Души нет. Есть желание. Есть ты рядом. — ладонь оставляла токсичный ожег на коже, Сергей продолжал, глядя ей в глаза, — Этот шрам. Его можно убрать. Почему не сделала этого?

— Это напоминание о собственной глупости. — она заметила его молчание по поводу татуировки. Он знает, что это парный рисунок? Он знает все ее увлечения? Но не знает, как подобраться ближе.

— Теперь ты точно знаешь, что не было твоей вины.

— Я тебе на глаза попалась. В этом моя вина.

— Исправим все. Вместе. Ты и я.

— Скажи, чего ты хочешь, Сергей!

— Как ты дрожишь. Милая девочка.

Он резко встал. При этом щелкнул наручниками, открывая их.

— Переоденься. И выходи. Сама понимаешь, сейчас не время спорить. Я скажу свои условия. Чуть позже.

— Не отпустишь?

— Нет. Ты только моя. И скоро будешь очень рада этому.

Перелет прошел вполне спокойно. Они не разговаривали. Кажется, оба молча взяли паузу. Осмыслить происходящее. Или Тобольский позволил Элине обдумать и принять. Она в некотором роде узнала слишком много нового. Он пытается быть тактичным? Элина невольно возвращалась взглядом к своему попутчику. Все же красивый мужчина. К чему кривить душой. Да, взрослый. В два раза старше самой Элины. И просто дико рассматривать его в роли своего поклонника. Элегантный. Всегда безупречный внешний вид. Всегда от него исходит умопомрачительная аура уверенности. И этот потрясающий аромат. Кажется, она пропиталась его запахом полностью. Она начинает верить в его заинтересованность. Но это очень странно. Все происходящее. О Тобольском лишь ходили легенды. Но не было в его деятельности скандалов связанных с женской половиной человечества. Хотя, Элина никогда не следила за новостями в принципе. А сплетни слушать не приходилось вовсе. Тобольский был словно призрак. И чаще слышать о нем стала, лишь с появлением в своей жизни Димы Соболева. Именно первый упомянул этого человека. Да, Алину в городе знали все. Но с отцом она никогда и нигде не появлялась. И все время говорила, что он живет за границей.

До сих пор странно, и даже невероятно, что этот неуловимый и по сути всемирно известный человек держит ее как заложницу. Именно заложницу! Да еще точно скрывает очень много, о чем Элина даже не подозревает.

Элину отвезли в тот самый дом, где она уже была однажды. Тобольский уехал в другом автомобиле.

Приняла душ и легла спать. Ни телефона. Ни компьютера ей не предложили. Тобольский ничего не сказал. А спрашивать она не стала. Понимала, что ей снова подсунули таинственные лекарства. Она совершенно спокойна. Как удав. И уснула слишком быстро. Словно лампочку выключили.

Утром открыла глаза. И открыла рот, но закричать не смогла. Панический ужас охватил все существо.

На нее смотрели черные глаза добермана.

19

— Какая встреча! Вот тебя-то я и искала! — Алина, притворно весело захлопала в ладоши. Обращаясь к псу, — Дорн, как тебе наша находка? Будет чем зубки почесать?

Доберман слегка зарычал. Почти не слышно. Но Элина натянула одеяло до подбородка. Ее практически парализовал страх. Все застыло, словно льдом сковало мышцы. Глаза широко распахнуты. И не хватает воздуха. Она открывает рот, пытаясь вздохнуть, но ничего не выходит.

Алина выглядела очень хорошо. Ее округлившийся животик лишь придавал женственности. Она вся стала более плавная и красивая.

— Что глаза свои таращишь? Нравлюсь? О! ты Дорна испугалась. Не стоит. Он сделает только то, что я скажу. А да! Точно! Меня бойся. Потому что я тебя убивать пришла. Значит, Соболят тебе мало показалось. За отца моего взялась. Так вот не выйдет. Ведьма проклятая. Еще в бассейне, в доме Соболевых утопить тебя надо было.

Откинула блестящие белокурые локоны. На ней высокие сапоги, легкое кожаное пальто с опушкой из шиншиллы. Пальцы и шея увешаны браслетами. В ушах громоздкие серьги. На ком угодно выглядело бы пафосно, а на Алине словно так и должно быть.

— Оставь меня. — Элина не могла пошевелиться. И говорить не могла. Она пыталась внимательнее разглядывать незваную гостью. Отвлечь свой мозг от собаки. Но глаза! Глаза Алины словно темная буря. Она на самом деле пришла убивать.

Дорн громко гавкнул. Видимо, ему дали право голоса. Алина холодно хихикнула. Присела на край кровати и потянула покрывало. Медленно, цепляясь пальцами с черным маникюром. Улыбаясь и сверкая синими, как у отца, глазами.

— Что тут у нас? Все та же не-до-женщина! Уродливая сука! Шрам свой, как достояние хранишь! Дорн, выдерем ей это произведение чертова искусства! И что тебе вместо матки рожу не вырезали? А? — она откинула покрывало в сторону. И начала еще громче смеяться. Элина после душа