Именно в 1916 году, в «Семи проповедях мертвым» идея процесса индивидуации впервые появляется в работах Юнга – principium individuationis, который он определяет не иначе как принцип человеческого существа. «Естественные тенденции живого существа направлены к индивидуальности и борьбе с однородностью, примитивной и опасной» [4], – подчеркивает он. Для него стать индивидуальностью – это выйти из хаоса неопределенности, который представляет губительную опасность. Через процесс индивидуации он прокладывает дорогу, с помощью которой человек становится «психологической личностью, то есть автономной и неделимой единицей, целостностью» [5], уникальным индивидом, который приближается к сингулярности, насколько это возможно.

Слово «процесс» происходит от латинского procedere, которое отсылает к процессу, к движению вперед. А слово «индивидуация», от латинского individus, значит «неразделимый». Таким образом, можно перевести «процесс индивидуации» как «самореализация». Для Юнга «путь индивидуации означает: стараться стать действительно самостоятельным существом в той мере, в какой мы понимаем под индивидуальностью форму личной уникальности, нашей окончательной и необратимой. Речь идет о реализации своего “Я” в том, что есть самое сокровенное и самое непокорное любому сравнению» [6]. Но индивидуацию нельзя понимать как «индивидуализм», который вызывает самоутверждение и предпочтение себя другим. Оставаясь верным своей природе, индивид, участвующий в этом процессе, не исключает ни другого индивида, ни Вселенную; напротив, он принимает и приветствует их.

1

Самость

От «Я» к самости

Процесс индивидуации подпитывается самостью – организующим центром, от которого исходят регулирующие импульсы, противоположные сознательному «Я», который не представляет собой всей полноты психики, так как исключает бессознательное. Напомню, воспользовавшись словами Юнга, что «необходимо понимать “Я” как сложный элемент, объединяющий все содержимое сознания. Оно образует своего рода центр поля личности, и так как этот центр охватывает эмпирическую личность, то “Я” – субъект всех его сознательных действий» [1]. «Я» – это больше реальность, чем концепт, притом реальность, которая неплохо знает себя. Связь с собственным «Я» – предпосылка к открытию самости. Кроме того, уровень развития самости, который необходимо рассматривать как определенный внутренний путеводитель, зависит от желания самости прислушиваться к своим же сообщениям. Ведь именно «Я» освещает всю полноту психической системы, делая ее сознательной и проявляя самость, архетип центра личности, объединяющий сумму этих сознательных и бессознательных данных. Эта глубокая личность происходит из «Я».

Запущенный однажды процесс индивидуации никогда не остановится, так как у него нет никакого определенного завершения. Самость – это постоянно меняющаяся сущность, зависящая от перемен во внутреннем и внешнем мире. «Пересечение темных зон и встречи, происходящие из личного бессознательного, Тени, если быть точным, ведут ко все более частым и эффективно проявляющимся проблескам сознания» [2], – подчеркивает Кароль Седийо, большая специалистка юнгианской мысли. Эта эволюция переживается через последовательность мутаций, испытаний, столкновений сознательного и бессознательного, подтверждая всем этим отношения между «Я» и самостью. Это история всей жизни, которая вплетается в терапию и существует вне ее. Как заметил Юнг, «порой мы встречаемся с пациентами спустя множество лет, и они часто рассказывают нам об удивительных изменениях после лечения» [3].

Необходимо понимать, что, как сильно бы «Я» ни старалось исследовать очаги бессознательного, психический центр самости не станет сознательным полностью. В целом «Я» существует, а самость всегда оставляет место для новых открытий. «Самость – это сущность, “высшая” по отношению к “Я”, – пишет Юнг. – Самость охватывает не только сознательную психику, но и бессознательную тоже, и составляет таким образом личность более широкую, частью которой являемся и мы ‹…› Нет никакого основания лелеять надежду достичь хоть когда-то приблизительного понимания самости, поскольку, несмотря на широту и размер секторов, пейзажей самих себя, которые мы можем осознать, все же останется масса неточностей и недоступная для понимания сумма бессознательного, которая также является важной частью самости» [4]. Это своего рода идеал, к которому необходимо стремиться, обретая смысл в пути.

Метафора центра

Если образ души концентрический, то процесс индивидуации провоцирует его расширение. «Объединяя то, что можно изменить, упорядочивая хаос, унифицируя дисгармонию и располагая вокруг центра, соответственно, ограничивая множества ‹…› сознание должно снова соединиться с бессознательным, и бессознательный человек в своем сердце, на самом деле, является центром Всего» [5], по Юнгу. Этот центр, состоящий из истинной психики, самости, – изобретатель, организатор и источник сновидений. Именно тогда, когда человек контактирует с этой жизненной силой, происходит изменение, как бы двигаясь туда-обратно от центра к наружности и от наружности к центру. Этот балет отражает в определенной степени траекторию психической жизни личности.

По словам Юнга, люди всегда интуитивно знали о наличии такого центра [6]. Более того, термин «самость» не новый и, как я уже заметил, был позаимствован психиатром из индийских текстов Упанишады. Этот термин примерно эквивалентен слову из санскрита атман. Дыхание, главный жизненный принцип, душа, сущность – его синонимы. Атман обозначает человека в глубокой истине, тонкой и духовной, в которой «Я» – лишь оболочка, кристаллизация. Можно воспринимать самость как внутреннего наставника, отдельного от сознательной личности, которого нельзя точно уловить и который остается всегда немного скрытым, так как относится к бессознательному. Иногда Юнг сравнивал самость с пуруша, имея в виду чистое изначальное, божественное, неизменное сознание, согласно Санкхья-карика, санскритскому тексту индийского философа, датированному 350–450 годами н. э. Какими бы ни были традиции, их все еще сложно определить, потому что они находятся «вне» сознательного «Я».

Самость – это источник, откуда происходят архетипы и символы, которые собираются в легкий путь к понятиям целостности центра. Кроме того, концепция самости редко персонифицирована, чаще она представлена такими символами, как, например, круг. Содержащая в себе и личное бессознательное, и коллективное, самость – центр личности, которая, по существу, не перестает изменяться. Вместо того чтобы стараться определить ее, речь идет скорее о том, чтобы прожить процесс индивидуации. Как говорил Юнг, делая отсылку к Великому деланию алхимиков, «именно прожитый опыт, а не книги ведут к пониманию» [7].

Поиск смысла

Этот процесс психического роста, почти невидимый, медленный, но непрерывный, естественно проявляется в человеке. Для этого не нужно сознательного усилия воли, процесс реализуется спонтанно и бессознательно в определенный момент существования. Он рождается из глубинной нужды в смысле или перемене смысла вследствие страданий. Это часто совпадает с экзистенциальным кризисом среднего возраста. Для Юнга целями первой части жизни вполне естественно являются утверждение себя в мире, заработок и воспитание детей. Во второй части жизни ценности юного возраста должны быть пересмотрены путем интеграции аспектов, слабо развитых в личности или даже противоположных тем, которые были важными ранее. Это может быть спровоцировано и крупными социальными, санитарными или политическими изменениями (война, природная катастрофа или эпидемия, как сейчас, например, COVID-19).

Юнг убежден, что конечная цель психического организма – самореализоваться, идти к завершенности. Но это естественное стремление не останавливает личность от сознательного участия во внутреннем развитии и от вмешательства в процесс, если ей так захочется. Необходимо выделить три основных этапа. Сперва мы видим расширение сознания, так как большая часть бессознательного становится сознательной. На втором этапе доминирующее и избыточное влияние бессознательного на сознательное понемногу теряет свою силу. Наконец, все эти элементы вместе делают изменение личности возможным. Так проходит процесс индивидуации.

Речь идет о смерти в одном состоянии, необходимой для того, чтобы переродиться в другом, более развитом, более сознательном. Соединение «Я» и самости – деликатный внутренний процесс, требующий достаточного количества энергии, самость обязывает «Я» превосходить самое себя все новыми всплесками сознания. Юнг настаивает, что тем, кто вступает на этот путь, необходимо быть осторожными, так как эта ассимиляция может заставить «Я» резко вырасти – и тем самым привести к психической катастрофе. Чтобы процесс индивидуации удался, важно соблюсти три условия. Во-первых, «Я» должно остаться закрепленным в сознательном мире. Во-вторых, самость не должна полностью ассимилироваться с «Я». В-третьих, «Я» не следует путать с самостью. Сознание ценностей «Я» не значит, что человек достиг самости. Нужно прожить собственное «Я» и пройти к самости, стараясь не перепутать их.

На самом деле именно та часть