Шрифт:
Закладка:
– Я тебя убью, – прохрипела она.
Чародей рассмеялся.
– Ты можешь пойти по этому пути. Хотя я полагаю, ты на нем оступишься. Я не жажду ничьей смерти, но не стану и мешкать, если мне придется убить всех твоих братьев, если ты заставишь меня это сделать. Раз таков будет твой выбор.
– Выбор? Я не стану играть в твои игры!
– Ты должна проголосовать против Шакала.
– Проголосовать? Что ты… против Шакала? Ты чокнулся.
– Нет. – На пальцах Штукаря сверкнули кольца, когда он поднял руку, чтобы почесать нос. – Напротив, это единственное верное решение. Ты выступишь против него, но не станешь предупреждать о своем предательстве. И это положит конец его амбициям.
Осознание не столько поразило Блажку, сколько польстило ей – как рука, давно ее касавшаяся, но которую она заметила только теперь, с нежным поглаживанием по большому пальцу.
И эта приводящая в бешенство лесть уже свершилась.
– Мне больно это делать, – продолжил Штукарь, и она словно знала наперед, что он скажет дальше. – Он очень мне нравится. Честно. Но сейчас не время Шакалу становиться вождем, я полагаю.
У Блажки зашевелились челюсти, и она услышала собственные слова, которые сказала в тот день. Теперь они эхом разнеслись по ее темной спальне.
– Он сядет на место вождя, тирканианец. Я помогу ему это сделать, и мы вместе вышвырнем отсюда твою жирную задницу.
Штукарь устало вздохнул.
– У нас нет времени на эти препирательства. Шакал уже бросил вызов. Вскоре вы все соберетесь и побросаете свои топорики. И твой будет брошен в поддержку Ваятеля. Сделаешь по-другому – и я уничтожу Серых ублюдков. Ездоков, молодь, которая еще учится, свинов. Я переверну эту крепость вверх дном. – Чародей лениво покрутил пальцем в воздухе. В отличие от настоящего, они были в Горниле. И сейчас, так же, как и тогда, Штукарь возник без приглашения. – И на этом я не остановлюсь. Ваша чудная Отрадная тоже сгорит. Твое копыто, твой удел – все погибнет зазря. Почему? Из-за твоей верности. Или из-за любви? Мне интересно, Ублажка, что ты больше любишь? Этого полукровку? Или Ублюдков?
Тогда она замешкала. Надо было вскрыть ему живот.
Штукарь склонился к ней, в его голосе послышалось сочувствие.
– Шакал не пострадает. Ваятель понимает, что его смерть… испортит положение дел в братстве. Даю тебе свое слово, как сам вождь дал его мне. Шакалу позволят стать вольным ездоком. Предай его – и он будет спасен. Все будут спасены. Выбор за тобой. Но я должен попросить тебя сделать его сейчас.
Она так и поступила: метнула топор в поддержку Ваятеля. Голосование, однако, закончилось вничью и требовало боя между избранными чемпионами. Тогда Штукарь снова нашелся с ответом. И она снова ему подчинилась. Овес дрался за Шака, она – за вождя, и она повергла обоих полукровок, которые были ей дороже всего на свете.
Всего, кроме самого копыта.
– Ты не знал… – сказала Блажка, вдребезги разбивая воспоминания. – Кто я такая. Ты не знал. Я не знала. Иначе сожрала бы твою плоть!
Она вскочила с кровати, ударилась коленом об изножье и врезалась в стену, опрокинув стул.
– Покажись!
Она хотела, чтобы приказ прозвучал криком в ночи, но ее ярость заглушил тяжелый, чуть не до рвоты кашель.
Страшась безумного ада в постели, она отказалась туда возвращаться и провела ночь лежа на полу, размышляя о мертвых днях, ожидая, когда они вновь явятся из теней.
– Аль-Унанский огонь!
Блажка с торжествующим видом прошествовала в переднюю дома каменщика. Это было одно из многих брошенных строений в Отрадной, и Мед использовал его для работы над укреплением деревни. Она не ожидала увидеть здесь Лодыря, но, войдя в проем, не выдала удивления и не сбавила шаг.
– Чтобы убить собак, – продолжила Блажка. – Используем Аль-Унанский огонь.
От этих слов Мед, казалось, застыл над чертежом, лежащим перед ним на столе, хотя его прежняя сосредоточенность явно была потеряна. Он медленно перевел глаза на Блажку и ответил:
– Вождь, это не…
– Шлюхан, уйди. – Блажка указала пальцем за дверь.
Лодырь встал, прочистив горло, и вышел.
– Огонь их убьет, – заявила Блажка Меду, когда они остались наедине. – Сами они уже не исчезнут, нахрен.
– Сперва они должны опять появиться.
– Появятся. А потом мы будем готовы дать им то, от чего они не оживут.
– Ты не знаешь наверняка.
– Он убил Месителя, он кого угодно убьет.
– Да. И еще разрушил каменную крепость. А мы живем за деревянной стеной, Блажка.
В последнее время братья редко называли ее по имени. Эта фамильярность одновременно успокаивала ее и приводила в бешенство. Она подавила обе реакции.
– А ты знаешь другой способ? Я тебя слушаю.
Она выдержала паузу. Мед перевел взгляд обратно на стол.
– Вот и я не знаю, – сказала Блажка. – Никто не знает. Это мерзкое демонское семя – наш единственный шанс.
– Нет. У нас вообще нет шанса.
– Он до сих пор горит в Горниле. И мы его оттуда достанем.
Мед рассмеялся. Горько.
– Нет. С ним можно обращаться, только когда он в инертном состоянии. Как только он загорается… Блажка…
Она ударила ладонью по столу.
– Вождь! – рявкнула она.
Это заставило его осечься. Он сделал вдох.
– Вождь. Его нельзя сдержать после того, как ему дали волю. И поэтому он так опасен.
– Не объясняй мне, будто я чертова соплячка, Мед. Я это понимаю! Но если кто и может найти способ, это ты.
Лавка отлетела назад и с шумом опрокинулась, когда молодой полуорк вскочил на ноги. Он выставил свой обрубок перед Блажкиным лицом, дрожа от ярости.
– И сколько еще частей тела мне нужно потерять ради этого чуда?! Я не чародей, Ублажка! Штукарь был чародеем, и он сам им управлял, а не я!
Блажка дала ему выплеснуть гнев, выждала, пока тот не утихнет, – и его задуло, как пламя свечи. Мед опустил руку, выпрямился и провел здоровой рукой по своей эльфийской прическе. Затем покачал головой, глядя в потолок, и проговорил, словно выпуская слова из убежища горьких воспоминаний:
– Ваятель заставлял меня заниматься этим безумием почти с того момента, как я впервые надел бригант. Я не знаю, где он этот огонь взял, ине знаю, как бы он с ним управился, не спалив все Горнило. И к чему это привело?
Блажка молча смотрела на Меда, пока он говорил, будто завороженный. Затем он наконец отступил на шаг и встретил ее взгляд.
– Старый полуорк хотел найти способ защитить Горнило, не расходуя дерево. Нам уже тогда его не хватало. Ты знала, что он работал над ним сам? Я несколько раз заставал его, поздно ночью… он просто пялился на печь, а внутри горел крошечный зеленый огонек. Я все надеялся, он разберется. Или поймет, что это невозможно, и сдастся. Но он не отказывался от идеи. И меня принуждал. Заставлял привлекать сопляков. Я уговорил Салика… уговорил Облезлого Змея мне помочь. Думал, он быстрее выйдет на голосование, если нам удастся разгадать загадку. И ему чертовски повезло в тот день. Всем нам повезло.
