Ворота закрылись, и мы оказались один на один со своими товарищами по несчастью.

Тайша, когда ворота закрылись, слегка споткнулась, но не выровнялась, а тяжело опустилась на землю, после чего легла на бок и стала тереть грудь и стонать.

Мужики сзади, которые также неожиданно ощутили на себе силу подавителя, в отсутствии охранников с облегчением легли на землю и принялись материться.

Остальные не решались идти вперед и только топтались на одном месте. Словно птенчики, которые выпали из гнезда, – всего боятся. Так и эти, боятся. Хотя, казалось бы, при нахождении в бараке они как будто разделились, а сейчас бывшие рыбаки сами никуда не идут. Вместе не так страшно, чем по отдельности. Я отвернулся от них.

– Ты как? – спросил я у девушки, до сих пор с содроганием вглядываясь ей в лицо. Этот ужас сделал я.

– В меня словно сотню игл вставили и тянут вперед-назад, – тихо сказала девушка, тяжело дыша. – Ужасно больно и жжется.

Чисто визуально она хотя бы могла говорить, в отличие от мужиков. Их словно судороги корежили: то они ровно лежали, то их выгибало.

– Полежи, полежи, скоро пройдет, – сказал я ей. И также сел рядом, потирая грудь и делая вид, что мне больно.

Раз все стонут, и делают вид, что им больно, то и мне не зазорно сделать вид, что я испытываю схожие ощущения. Хотя лично для меня никаких неприятных и болезненных ощущений, особенно раскаленных игл. У меня все было по-другому. На меня словно накинули тяжелое одеяло, которое изрядно меня придавило в первые минуты воздействия на организм подавителя. Сейчас я чувствовал, как вес одеяла потихоньку уменьшается и я начинаю чувствовать себя лучше.

И пусть я никогда еще не сталкивался с таким мощным подавителем, который бы настолько резко и сильно воздействовал на человека, его возможности и последствия от работы под его полем были для меня понятны.

Начать хотя бы с того, что это просто опасно для организма. Столь сильные перегрузки могут сказаться не просто на здоровье, они могут сказаться и на продолжительности жизни.

Только вот опытные люди, которые конструировали этот лагерь, предугадали вероятные осложнения отношений с контингентом, находящимся внутри, и поэтому установили мощные подавители, вот только не стандартные, которые используют на соревнованиях, а такие, которые используют в тюрьмах. Причем их наверняка несколько штук.

Штука жесткая – я о таком только читал, когда пытался разобраться, как снять мой подавитель, пока не понял, что тот ошейник – это определенного вида эксклюзив, секрет создания которого так просто не узнать. Да и, как было написано в одной умной книге, подавители от электричества работают на других принципах.

«Это что, негры?» – прозвучал веселый голос в голове.

«Негры, негры! – ответил я. – Ну я же просил, не отвлекай меня. Смотри по сторонам и запоминай! Вечером тебе все расскажу!»

«Есть, сэр!» – в голове пролетел голос Димы, и он замолчал. Я тоже не стал продолжать перепалку. Я был очень рад, что он вышел из спячки, в которой был столь долго, но вот отвлекаться на разговор с ним и на объяснения, которые вполне можно отложить, у меня не было ни времени, ни сил.

Я должен был разобраться в том, что происходит, и как можно быстрей, если что-то упущу или сделаю не так, то буду потом дорого платить за свои ошибки. Именно поэтому попросил мне пока не мешать, он хоть и был возмущен, но едва соседей, лежащих на земле, начали поднимать ударами дубинок на ноги, быстро со мной согласился.

– Эй! Привет! – подошел к нам худой, как щепка, но высокий парнишка, был он лыс и, на мое удивление, брит, одежда была пусть старая, но достаточно добротная и не порванная. Даже заплаток на ней я не видел; что удивительно, он улыбался достаточно белоснежной улыбкой, что намекало на наличие зубной пасты и зубных щеток.

Рядом с ним – как полнейшая противоположность – стоял чумазого вида местный абориген, он был одет в какие-то лохмотья, на ногах были странного вида дырявые башмаки, ладони обвязаны какими-то тряпками, картину довершали длинные волосы, торчащие в разные стороны, и это при наличии лысины и спутанной, криво подрезанной бороды.

– Привет, – ответил я. Он обратился к нам на английском, и поэтому я решил проявить инициативу, показывая в сторону местных: – Они не знают английского, а если знают, то очень плохо.

– А ты, стало быть, знаешь? – удивленно посмотрел он на меня и подошел ближе.

– Знаю, – кивнул я и понял, что его смутила моя китайская личина, не ожидал он почему-то такого.

– Моряк, что ли? – уточнил он, принявшись пристально меня рассматривать.

– Нет, – ответил я. – Просто довелось изучать, на занятиях…

– А-а-а, – понятливо протянул мужчина и кивнул каким-то своим мыслям. И я понял, что поиск моряка – это его почти что мечта.

Коротко взглянув на своего грязного помощника, лысый кивнул, и тот пошел к местным. А парень остался с нами. Взглянув на меня, потирающего грудь, он продолжил наш разговор:

– А ты чего лежишь?

– Подавитель, – сказал я. – Достаточно мощный, чтобы я нормально себя чувствовал.

– Да… понимаю, – кивнул он. – Привыкать к такому достаточно сложно. Сейчас, конечно, тяжело, но минуть через десять боль уйдет, а примерно через два месяца вы подавители и чувствовать не будете. Вот только ты достаточно свеж, чтобы продолжать разговор. Настолько силен?

– Скорее опытен, – нехотя ответил я и на ходу придумал байку: – Попал в аварию, чуть не сжег «сосредоточение силы», пришлось длительное время провести под действием подавителя, пока полностью не восстановился.

– Понятно, – сказал парень. Похожих историй в мире достаточно много. И это реальный метод лечения, так что он должен быть в курсе подобного и особо не искать второе дно.

– Сопротивлялся? – спросил он, кивая на мою обожженную грудь. Ночь и медитация сделали свое дело. Черная вонючая кожа уже высохла и не была влажной. Так что выглядел я гораздо лучше, и только воспаление по краю ожога показывало, что это такой ожог.