Стоило Янссон передать меня на руки горничным, как Альма принялась язвить по поводу моих заплаканных глаз и подавленного настроения. Даже Марта, обычно хранящая молчание, и та не выдержала.

— Ваша служанка дурно воспитана, — произнесла она вслух, так чтобы Альма, возившаяся с платьем, которое она должна была убрать в шкаф, прекрасно расслышала упор на слово «служанка». Кузина вспыхнула и от досады закусила губу, но надолго её не хватило.

— Ну что, мы едем домой? — с плохо скрываемым раздражением спросила она меня, когда Марта отлучилась на кухню за успокоительной настойкой.

— Тебе-то что? — я тоже повысила голос, желая поставить Альму на место. Вся горечь и злость, ранее не находившие выхода, сейчас прорвались наружу, как вскрытый гнойник. — Будешь делать то, что велят, а свои чувства можешь оставить при себе. Что тебя так тянет домой? Или тоже успела обзавестись женихом?

Едва я произнесла эти слова, как сердце ёкнуло, и затряслись руки. Я присела на кровать, шмыгнула носом и, повалившись набок, рухнула на подушку. Именно эти слова и произнёс король, только они предназначались мне.

— Ничего меня не тянет! В том-то и дело! — ответила кузина с таким же раздражением. Она шумно ходила по комнате, натыкалась на предметы, тихонько ругалась и, должно быть, кляла меня на чём свет стоит. — Неужели вы считаете, что я прибыла сюда ради недели или около того? Что я там буду делать?!

— Тоже что и всегда, — ответила я, немного удивлённая такой реакцией неизменно спокойной и хмурой Альмы. — А если по существу, то можешь не убиваться. Мы остаёмся. По крайней мере, пока.

За спиной стало тихо, и спустя мгновение, Альма аккуратно присела рядом.

— Да? С чего вы так уверены? Уже объявили отчисленных сегодня?

— Нет, но Его Величество прямо сказал, что я остаюсь, — резко ответила я, чтобы у нахалки больше не возникало глупых и неудобных вопросов. — И больше не хочу это обсуждать.

— Может приготовить вам горячую ванну? — кузина произнесла это таким угодливым тоном, что я сразу заподозрила её в неискренности и собиралась озвучить свои подозрения, как вдруг дверь распахнулась.

В комнату влетела раскрасневшаяся Бекка, следом за которой появилась Ингрид, чьи локоны от быстрого бега, так не свойственного «фее», выбились из причёски.

— Рассказывай, что случилось?! — затараторила первая и присела рядом, отстранив Альму. Хорошо, что девушки не увидели, каким взглядом та смерила их, отходя в сторону. — Что он тебе сказал?

— Погоди, Бекка! — отдышавшись, проговорила Ингрид. — Сначала расскажи, кого отчислили.

— Ах, да, — кузины обменялись взглядами, и Бекка, обратившись ко мне, продолжила: — Фриду и Ульрику.

— Так в этом нет ничего невероятного, — сказала я, на миг отвлёкшись от собственных горестей. — Ульрика незапоминающаяся, как и Сюзанна, Фрида тоже из их общества белокурых асов, невероятно похожих одна на другую… Это очень даже ожидаемо!

— Зато, знаешь, что случилось после? — с горящими глазами произнесла Бекка. — Король пригласил Ларссон на завершающий танец! Она так высокомерно смотрела на всех, будто её уже объявили победительницей.

— Следующее испытание какое-то странное, — задумчиво произнесла Ингрид, подойдя к напольному зеркалу, чтобы поправить причёску. — Нам предстоит беседа с Юлианой Грид. Только о чём мы будем разговаривать с почти официальной любовницей короля?

«Фея» улыбнулась и пожала плечами, словно спрашивала своё отражение. На секунду мне показалась, что оно загадочно и совсем не по-доброму улыбнулось в ответ, но Ингрид уже отошла от зеркала.

— Найдём о чём, — безапелляционно заявила Бекка, подводя под разговором черту. — Ну, давай рассказывай теперь ты!

— Меня оставляют на отборе, — начала было я и сделала паузу, чтобы не расплакаться от следующих слов: — И я больше не невеста Стилина. Ему велено жениться на другой.

— Это твой жених, да? — глаза Бекки жадно заблестели. — Значит, у короля на тебя большие планы…

К счастью, в этот самый момент появилась Марта, державшая в руках кружку с дымящимся отваром, и сплетницы умолкли.

— Отдыхай, мы пойдём, — первой очнулась Ингрид и потянула кузину за рукав бального платья. — Давайте завтра погуляем по саду.

— Отличная идея! — согласилась Бекка, выразительно гладя на меня. Мол, мы ещё не всё обсудили. — Завтра как раз день перед испытанием, и мы будем предоставлены сами себе.

Я вздохнула и устало кивнула, дав себе зарок не болтать много о своей жизни дома. Кузины вызывали во мне смутную тревогу, как и всё вокруг, и хоть не казались опасными, я твёрдо решила никому не доверять.

Когда сёстры ушли, я выпила отвар и с помощью горничных облачилась в ночную рубашку.

— Я очень рада за вас, — шепнула мне Альма и крепко пожала руку, будто мы были подругами. Так и подмывало спросить, чему именно она радуется, но сдерживало присутствие Марты.

— Оставь мне на столе чистую бумагу и наполни чернильницу, — попросила я кузину, как бы невзначай, уже пребывая в постели.

Альма пристально посмотрела на меня и кивнула, в глазах служанки я прочитала осуждение, которое, однако, нисколько меня не трогало. Мы не настоящие сёстры, и уж тем более не ровня, чтобы она могла оценивать мои поступки.

Марта, пожелав спокойной ночи, вскоре удалилась. Альма, приглушив свет, хотела что-то добавить, но я демонстративно зевнула и повернулась на другой бок.

— Может, мне остаться с вами? — негромко спросила кузина. — Я могу в кресле поспать.

— Спасибо, иди отдыхай, — буркнула я. — С утра я напишу письмо домой. Будь добра, отправь так, чтобы не вызвать подозрения.

— Не стоит писать ярлу Стилину. Он, наверное, уже вовсю готовится к свадьбе с другой, — в тоне Альмы проскользнула шпилька, которая тем не менее не достигла цели. Я чувствовала себя спокойной, возможно, отвар Марты подействовал, или я просто не поверила кузине, как не верила ей никогда. Слишком рьяно она обрадовалась моей неудаче и возможности остаться в Драгском замке.

— Это моё дело. Может, я хочу попрощаться? Иди уже!

Альма промолчала и вышла, чуть громче обычного хлопнув дверью. Но я быстро позабыла о ней, настолько была рада остаться одна и поразмышлять, что же мне делать дальше и какие слова подобрать в письме к Стилину, наверняка пребывавшему в такой же растерянности, как и я.

«Надо встать и написать ему прямо сейчас», — подумала я, и неожиданно для себя провалилась в сон.

Он весь был наполнен строчками на пергаментной бумаге, но стоило присмотреться, как слова расплывались под чёрными кляксами. «Я люблю тебя!» — пыталась написать я, а голос принцессы Софи равнодушно отвечал: «Неправда. Я бы непременно узнала столь сильную эмоцию». А кто-то со стороны равнодушно наблюдал за мной, приближаясь на шаг, пока не оказался за спиной.