должно обойтись Минфину России в 20 тысяч рублей. Неудивительно, что 22 июня этого года Иванов направил жалобу в Европейский суд в надежде получить 312 тысяч (10 000 долларов), как это принято в Страсбурге по аналогичным делам. Юристы понимают, что перспективы у Иванова очень даже неплохие, пишет „Новая газета“, учитывая, что чувашский суд вопреки нормам международного права открытым текстом пояснил: „Следовать практике Европейского суда нужно не во всем и не всегда“». Избивший же Иванова капитан милиции Медведев приговорен к 3 годам колонии общего режима.

Пытка должна быть реально зверской, а последствия если не смертельными, то весьма печальными, чтобы суд объективно оценил страдания жертвы милицейского произвола, пишет «Новая газета». В качестве примера приводят трагедию местного жителя Владимира Ершова, который за разорванный мочевой пузырь получил от республиканского Минфина 45 тысяч рублей.

«Петр Гостев и Тагир Садтаров получили по 10 тысяч, сломанный милиционером нос Радмира Юнусова потянул на 25 тысяч рублей, а виновный в избиении всей этой молодежи капитан милиции Олег Кандрашин отделался 4 годами условно. 35 тысяч рублей получил автолюбитель Станислав Шойкин за сломанную гаишниками руку. 40 и 50 тысяч суд присудил Марату Фахрутдинову и Руслану Галлямову. Их милиционеры три дня удерживали в отделении, не давали выйти в туалет, а еще заставляли висеть на решетке на вывернутых и связанных за спиной руках. „Повезло“ стать боксерской грушей Мнацакану Алтуняну. Впоследствии получивший 2 года колонии милиционер не только жестоко избил мужчину, но и заставлял отмывать полы от собственной крови. Это обстоятельство обернулось для Алтуняна 75 тысячами рублей компенсации морального вреда».

— Честно, иногда так хочется пропустить судью через все то, что прошел истец: через унижения и страх в момент свершения произвола, долгий путь по доказыванию, что ты невиновен, а потом за все это — вручить рубль на шоколадку, — не скрывает эмоций руководитель «Щита и меча» Алексей Глухов в интервью «Новой газете». — Вспоминаются исторические параллели, когда ответственность и штрафы назначались исходя из того, к какому сословию принадлежит жертва. Судя по нашей практике — судьи их относят к самому низшему.

Мы уже отмечали, что методика точного определения морального вреда по делам о милицейском произволе в российском законодательстве не предусмотрена. Судьи определяют сумму компенсации, опираясь на собственные субъективные оценки.

— Вот только эти принципы не всегда согласуются с понятиями о справедливости самих жертв милицейского произвола, — отмечал в беседе с журналистами правозащитник Игорь Шолохов. — Как может уважаемый судья установить разумность и справедливость, сделать оценку глубины страданий молодого человека, от которого милиционер добивался признательных показаний с помощью присоединения к заднему проходу электропроводов? Или когда на просьбу подростка предъявить служебное удостоверение сотрудник милиции ответил ударом в глаз? Для жертвы милицейского произвола любая сумма не будет адекватной тем мукам, которые пришлось испытать. И в этом случае имеющаяся «вилка» от 10 тысяч рублей до 150 тысяч очень показательна.

Елена Николаева была на пятом месяце беременности, ждала появления на свет двойни, когда стала подозреваемой в мошенничестве. Через месяц уголовное дело прекратили, а суд первой инстанции даже обязал Минфин выплатить пострадавшей от ошибок следствия 6000 рублей. Однако это решение было отменено: чиновники обжаловали эту смешную сумму и сумели внушить судье, что требовать компенсации можно тогда, когда человеку предъявлялось обвинение, мол, Николаева была лишь подозреваемой.

Руководитель Забайкальского правозащитного центра Виталий Черкасов рассказал журналисту «Новой»: «В последние пару лет стали присуждать более разумные суммы компенсации тем забайкальцам, кто подвергся пыткам и истязаниям. На этом фоне не всегда справедливыми воспринимаются суммы, присуждаемые тем, кто незаконно привлекался к уголовной ответственности».

Так, Михаилу Романову за 4 года уголовного преследования (осудили на 11 лет), из которых 2,5 года он провел за решеткой, Агинский районный суд Агинско-Бурятского автономного округа присудил в качестве моральной компенсации 450 тысяч рублей, то есть по 300 рублей за каждый день «хождения под статьей».

Три месяца провел в следственном изоляторе по обвинению в убийстве 24-летний читинец Дмитрий Апрелков. Когда поняли, что поймали не того, и выпустили, выяснилось, что в СИЗО у Дмитрия развился очаговый туберкулез. Черновский районный суд Читы присудил Апрелкову 100 тысяч рублей с Минфина России.

Роберт Валерианов получил 5 тысяч рублей за два месяца, проведенных в изоляторе временного содержания. Иван Долгов получил 15 тысяч рублей за 2,5 месяца в СИЗО. Интересно, что при определении суммы компенсации в этом случае суд «учел индивидуальные особенности истца» — то, что он «является сельским жителем».

Дмитрий Колбасин из правозащитной ассоциации «АГОРА» считает, что этот «прейскурант» на милицейский произвол может быть полезен не только истцам, чтобы знали, сколько требовать у государства денег за преступления правоохранителей. «Не только сотрудникам милиции, чтобы осознали, в какую копеечку обходятся государству их выходки. Не только Минфину, чтобы практику взыскания денег в порядке регресса с самих виновников сделал повсеместной. Мало кто из судей в России решается на создание глобальных прецедентов и рискует присудить „завышенную“ компенсацию».

Генпрокурор Юрий Чайка и министр финансов Алексей Кудрин издали совместный приказ о проведении обязательной прокурорской проверки по каждому случаю прекращения уголовных дел и оправдательных приговоров в суде. Причина простая: и Кудрина, и Чайку беспокоит рост количества удовлетворенных судами исков за незаконное уголовное преследование (150–200 поступающих исков в начале 2000-х против более 2000, удовлетворенных в 2008-м). Только в 2007 году на эти цели ушло 120 миллионов рублей. На практике этот приказ может обернуться угрозой пострадавшим — захочешь получить компенсацию, получишь возобновленное в отношении тебя уголовное дело.

«10 апреля 2009 года у станции метро „Орехово“ ко мне подбежали двое мужчин, стали тянуться руками к карману, спросили про телефон. Я пытался вернуться к остановке, но меня схватили за руки, а „старший“ ударил коленом в живот, отчего я упал на проезжую часть. Начали говорить: „Ты вор“, „Сейчас тебе не поздоровится“, что я украл телефон. Потом на меня надели наручники. Я начал кричать, чтобы со мной пошли свидетели. Около 4 человек прошли со мной через турникет метро: те, кто меня вел, показали корочку, и всех пропустили. Я потребовал, чтобы они мне представились. „Главный“ сказал: „Ну, Хачатурян я, тебе какая разница?“ Обыскав меня, сотрудники убедились, что я ничего не крал, и выперли меня из ОМ. Даже не извинились. Никакого документа о задержании или чего-то подобного я не получил. Я пошел в травмпункт, там мне сказали, что у меня „ушиб левой реберной дуги“, о чем выдали справку» (студент Православного института, 1-й курс, юридический факультет, имя в редакции «Новой газеты»).

«Под занавес