самое положение, которое позволяет мне требовать некое разъяснение твоих слов. — Борзо парировал пленник, осознавая свою неприкасаемость. — Ты меня учишь, а если ученику не понятны некоторые формулировки, значит ему следует их пояснить.

— Мои слова против меня же используешь. — Ехидно подметила Ева, потыкав пальцем труп Геннадия. — Умно. Но как можно учить читать, не зная алфавита?

Она загнала его в тупик, тем самым вновь продолжая усиливать его немочь. Вопрос однозначно прост, только вот и ответ на него очевиден. Попутчица вновь взяла вожжи в свои руки и продолжила дискуссию, в необходимом ей направлении.

— Кстати. — Подметила девушка. — Ты заметил, что стал более спокойно переносить нынешнюю ситуацию?

— Да. — Валера решил не выдумывать и сказать все как есть, ведь ему и вправду стало гораздо спокойнее, несмотря, на то, что смерть еще не закончила свою жатву. — И это пугает, ведь я сам не понимаю как так.

— Просто твой мозг начал воспринимать мои слова, как что-то серьезное, а не безумное. — Терпеливость попутчицы наконец начинала окупаться и это воодушевляло ее, придавая необходимый энтузиазм для дальнейшего проповедования. — Сделанные мною действия, воспринимаются как необходимость, для дальнейшего роста.

— Неужели я начинаю относиться к тебе всерьез?

— Так как и было задумано.

— Это не к добру.

— Скажем так, не для всех это к добру.

Взгляд девушки устремился на Артема, который забито сидел напротив, обливаясь кровью и слезами. Он прекрасно понимал, что его дни сочтены, но осознавать это у него не получалось. Ему до последнего верилось, что жалостливый вид, который он преподносил как искупление, сделает свое дело, и его отпустят.

Улыбка Евы ясно давала понять, что этого не произойдет. Она, не торопясь, направилась к усачу, демонстративно поглаживая струну, как знак скорой кончины. Он больше не смотрел ей в глаза, только вперед, не сдерживая ручьи слез, которые непрекращаемым потоком бежали по его щекам.

— Артем. — Попутчица схватила паренька за горло, плавно смещая руку к кляпу. — Ты обвиняешься в изнасиловании беззащитных девушек, в полном пренебрежении их моральных принципов, ради собственного удовлетворения, что делает тебя жалким подобием сильного пола. Ты знал, что наказания не избежать, но тем не менее продолжаешь бояться. Может наконец попытаешься принять неизбежность в более подобающей для мужика форме. — Резким движением она вырвала кляп из-за рта. — Скажешь что-нибудь напоследок?

— Я прошу не надо. — Заикаясь и хлюпая слезами трелил Артем. — Я не хочу умирать, только не в этом месте.

— Слезы не помогут. — Ева крепко сжала струну в обеих руках. — Пришло время отвечать за свои мерзкие поступки.

Не мешкая, попутчица обвила шею парнишки нитью. Злость вновь пронзила ее, и наслаждение, с которым она душила Артема, становилось более неистовым с каждым его последним мгновением. Он пытался сопротивляться, дергая головой и телом, только вот необходимого результата это не приносило. Душераздирающее хрипение изредка сменялось непонятным блеянием, которое, скорее всего, являлось приглушенной мольбой о помощи.

Валера больше не закрывал глаза и не отворачивался в сторону. В этот раз он проявлял больше заинтересованности убийством и не испытывал всего того, что следовало бы испытывать, глядя на подобное. Он получал неожиданное удовольствие, но не от праведной смерти, а от спокойного выражения лица убийцы, одновременно пропитанного животным насилием, которое так подходила Еве.

Муки Артема не продолжались долго. В скором времени, он перестал подавать признаки жизни и окончательно попрощался с этим светом. Девушка долго не отпускала его, даже после очевидной смерти, она продолжала душить, пытаясь нанести еще большее увечий, которые для него уже ничего не значили.

Спустя мгновение она наконец ослабила струну, а потом и вовсе отпустила ее, позволив бездыханному телу смерено свалится на стол, рядом с трупом администратора.

— Ты монстр. — Заявил Валера, слегка пригасив свое недавнее восхищение.

— Немного не так. — Ева корчилась от отвращения, небрежно вытирая руки об одежду мертвого паренька. — Я наказание для этих самых монстров.

— Как ты умудряешься сохранять это хладнокровие? — Пленник преисполнился замешательством, ведь позднейший восторг уступил место изначальной порядочности, которая становилась сомнительной для него, но при этом никуда не девалась. — Они же люди и их следует судить по закону, а не устраивать кровавое линчевание.

— Их следовало судить? Ты снова об этом? Очнись! — Попутчица достаточно долго сохраняла терпеливость, но бесспорно однобокие высказывания парня порядком раззадорили ее. — Ты вообще слушаешь меня?! Я не могу позволить решать людям, которые живут в своих маленьких мирках и которые не выходят из своей зоны комфорта! Они не владеют знаниями, что делает их рабами лжи, которой их пичкают ежедневно! Они не смогут принять нужное решение, ведь они не способны мыслить глобально! Ограниченность в принятии решений, делает их некомпетентными относительно меня.

— Ты не так важна для этого мира, насколько себя преподносишь. — Своенравная дерзость невзначай накрыла Валеру и контролировать ее абсолютно бесполезно.

Ева зацепила глаза парня своим негативом, который начинал витать вокруг живых и мертвых, оседая на плечах каждого участника диалога.

— Тебе не следует так говорить. — Размеренность сместила крик, который частенько работал не так, как изначально планировалось девушкой. — И уж тем более тебе не стоит оценивать степень моих возможностей. Я ведь не берусь за тебя, вот и ты будь аналогично вежлив.

— В том то все и дело красавица. — Уверенно начал изречение пленник. — Моя важность в твоей идеи, оценена тобой же. Так что сейчас вежливость — утрированное понятие.

Такой напор заметно понизил градус накаливания попутчицы, вернув ее к позитивному настрою, с которым она так непринужденно лишает жизни людей. Ямочки на щеках говорили об искренности улыбки, которая последовала следом за возвращенным доброжелательности.

— Не стоит злиться на меня. — Ева начала поглаживать свои волосы, слегка окровавленными пальцами. — Порой я поддаюсь эмоциям, хотя чаще всего они находятся под контролем, все же иногда злость, агрессия, весь этот негатив, бурлящий внутри, выходит в люди. — Она отвела взгляд в сторону. — Бороться с этим бесполезно, но найти компромисс возможно. Ведь именно такая тактика у людей твоего типа? Вы постоянно гасите голос здравомыслия внутри, я же стремлюсь подчинить его, и мне это почти удалось. Осталось урегулировать маленькие формальности.

Попутчица вновь скрылась в тени. Приближалось время третей жертвы, а значит и поиск оружия не стоит откладывать в долгий ящик. На этот раз выискивание сопровождалось меньшим количеством шебуршания, что наводило Валеру на мысль, о более крупной вещице нежели нож или струна. Ведь крупные предметы реже кучкуются и звука от них гораздо меньше.

— Шестое правило. — Раздался голос из полумрака, отдававший нотками услады. — Не гаси чувства, которые бурлят внутри, но и не стоит кричать о них