Шрифт:
Закладка:
Сложнее было выстроить нормальные отношения с Ольгой Хохловой. В своей книге о жизни с Пикассо Франсуаза вспоминает, что Ольга буквально не давала им с Пабло прохода. Она следила за всеми перемещениями своего все еще официального мужа и его новой возлюбленной и часто оказывалась там же, где и они.
Пикассо и его дочь Майя на балконе. Фото, 1944. Архивное фото, Музей Пикассо, Париж
Клод и Палома Пикассо, Париж, 25 января 1966. Фото, Ричард Аведон. Фонд Ричарда Аведона
В 1947 году у пары родился сын Клод, в 1949-м дочь Палома. Пикассо выступал за рождение детей, так как был уверен, что дети создают новые проблемы и отвлекают от старых. Отношения с Франсуазой в силу многих обстоятельств были сложными, и Пабло надеялся, что материнство послужит их улучшению.
Правда, только беременность была самым счастливым временем для них обоих: «Во время работы, – вспоминала Франсуаза, – он постоянно прерывался и выходил из мастерской, чтобы выкурить сигарету и поговорить со мной. Мы были рядом круглые сутки… Некоторые мужчины очень мало отдают себя любви, и с ними никогда не узнаешь возвышенной стороны этого чувства. Но с Пабло было не так. Если он посвящал себя чему-то, то без остатка. Женщина сразу ощущала себя Психеей из древнего мифа: изведав божественной любви, она шла на край земли, лишь бы вновь обрести ее. Или, в случае Пабло, она оставалась рядом с ним – несмотря ни на что. Он умел зачаровывать и мастерски создавал вокруг женщины особый мир, мир, в котором величайший в мире художник прославлял на своих картинах ее красоту»[74].
Ко времени появления на свет сына и ожидания дочери относится еще одна сюрреалистическая пьеса Пикассо «Четыре маленьких девочки». Хотя сами девочки появляются в его графических работах задолго до этого (Сюита Воллара 095). В ней есть описание этих событий: «Ягодки мои, вишенки мои, черешенки мои, червишенки мои, виноградинки мои, птички мои, пишу вам отсюда, за тысячу лье от всех заметных знаков и всяких экивоков, освещение сметает реяние парусов и с размаху бьет по ставням. Дочь жестянщика произвела на свет этой ночью на постоялом дворе, ликующая радость стать матерью пухлого щекастого карапуза, проявленного на пленке, великое проявление, невероятное явление, радостное открытие, которое открытые углы белых крыльев голубок протащили от одного вкусного супа к другому вокруг радуг, расколовшихся о мрамор. Отец и мама чувствуют себя хорошо, а ангелы появятся еще не скоро». А начинается пьеса веселой песенкой:
В лес мы больше не пойдем,
Лавры срезаны опять.
Мы красавицу найдем:
Пусть идет их собирать.
Вместе пустимся мы в пляс,
Вот как пляшется у нас:
Можешь петь и танцевать,
Кого хочешь целовать.
В нем слышится желание свободы. И хотя Пабло сам был инициатором появления детей, его не покидала мысль, что они ограничивают его свободу. На следующий год после рождения сына Пикассо написал картину на тему материнства. На ней фигура Франсуазы, как это часто бывало в ее портретах, расположена фронтально. Ее лицо смотрит прямо и открыто на зрителя. Образ находится посередине полотна, и он почти симметричен, что отражает ее характер – целеустремленный и решительный. Но ничего трогательного или возвышенного, как это было в картине 1905 года, в изображении матери и ребенка больше нет. Изможденное, уставшее лицо Франсуазы с оттенком кожи утопленницы. При этом, конечно, есть фото счастливого отца Пабло с малышом.
А после рождения Паломы Пабло больше не писал картин на тему материнства. Ближе к семидесяти она больше не интересовала Пабло. И по-человечески это можно понять! Тем более что его старший сын Пауло – ровесник Франсуазы – вызывал у него досаду и разочарование: страдал пагубными привычками (алкоголь и наркотики), был безработным, жил на пособие отца и периодически попадал в неприятности.
Пабло Пикассо. Сюита Воллара (095). Гарпия с головой быка и четыре девочки. 1934. Оттиски находятся в Национальной галерее Австралии, Канберра, Музее Людвига, Лондон
Поэтому никакой поддержки в воспитании детей Пикассо Франсуазе не оказывал. А ей действительно было тяжело продолжать выполнять все обязанности жены, делового партнера, хозяйки дома, поддерживать развитие собственного художественного таланта с двумя маленькими детьми. Это при том, что Пабло был достаточно скуп на выделение денежных средств и не делал никакой скидки на то, что женщине нужно восстановиться после родов. Он вообще был очень нетерпим к болезням женщин. И тут встал тот же самый вопрос, который когда-то возник в отношениях с Ольгой. Что делать мужчине с непомерными сексуальными аппетитами, если его женщина больна (у Франсуазы были длительные кровотечения) и не может ему соответствовать?
Пикассо купает в море своего сына Клода, Валлорис, 1948. Фото – Роберт Капа
Став матерью, Франсуаза Жило, думая о будущем «большой семьи» Пабло, предложила ему принимать у себя Марию-Терезу и Майю, чтобы Клод и Палома могли познакомиться с сестрой и подружиться, а не узнавать об их жизни из газет. Пикассо сначала не пришел в восторг от этого предложения, но потом согласился, полагая, что это может его позабавить. Так стали выстраиваться дружелюбные отношения всех членов «большой семьи». А еще через несколько лет Франсуаза предложила Пабло переехать в большой дом, чтобы там под одной крышей могли бы жить они с детьми, Пауло – сын от Ольги Хохловой со своей женой Эмильен и двумя детьми, и Мария-Тереза с дочерью Майей.
У Франсуазы были определенные доводы на эту тему. «Мне казалось, – вспоминала Франсуаза Жило, – будто мы плывем на корабле и попали в самое сердце бури, и теперь ради спасения людей стоит пожертвовать грузом – случайными связями, ложью и ненужными загадками. Я чувствовала, что с потерей каждого человека, который был хоть каким-то образом связан с Пикассо, вокруг него оставалось все меньше теплоты и неравнодушия. Я прекрасно видела, как он раз за разом говорил людям, что по вине каких-то посторонних людей в его жизни все
