Избивать парня не хотелось. Ну правда, в чём он виноват-то? По пути к богатству и могуществу я готов крушить неправедные ёбла, а это вполне себе праведное и горемычное. Нельзя, короче, так. Нехорошо.

И именно поэтому я сделал первое, что пришло мне в голову.

Создал довольно сложную, но уже давно посильную мне иллюзию. Я превратился в Бориса Безродного, а Вышегор стал Стасиком Опасновым.

И почему я раньше так не делал? Мне что, реально скучно быть имбой?

— Ты говно и уволен, — сказал я парню, когда тот вытащил наушники.

— За что⁉

— Ты сам всё знаешь.

Прыщавый чуть помялся, чуть посмотрел по сторонам, а затем сглотнул обидный комок в горле, скинул с себя перчатки, крикнул:

— Ну и пожалуйста! — и убежал в слезах.

Ну восхитительно же! Ну и зачем я мозг себе ебу? Сейчас мы в этом же обличии подойдём к гжельским и скажем им, мол, так и так, открывайте. Что ещё нужно-то? Не думаю, что Безродный на короткой ноге со всеми своими головорезами и мы нарвёмся на светскую беседу.

А даже если и так, просто прикрикну на них и всё. Начальство не в настроении, ага.

Что может пойти не так?

* * *

НИИ ХИСИК. ЛАМПОСВЕТ НЕСУТИН.

— Сын, я прошу тебя, не надо, — Вячеслав Григорьевич встал на колени. — Прошу тебя, одумайся, ты пьян.

— Даже пьяный я соображаю лучше, чем каждый из вас! — Лампосвет водил дулом из стороны в сторону. — Пропусти меня в лабораторию или я буду стрелять! Поверь, у меня хватит духу!

— Прошу тебя, не надо.

— Я сказал пусти!

Лампосвет выдернул из собравшейся перед ним толпы молодую девушку-ассистентку и приставил обрез к её голове.

— Я убью её! — заорал он. — Делайте, как я говорю или она умрёт! Пропустите меня в лабораторию! Слушайтесь меня! Подчиняйтесь!

И тут Вячеслав Григорьевич изменился в лице. Причём изменился он в лучшую сторону. Гримаса боли и непонимания ушла; Несутин-старший успокоился. Что-то внутри учёного сломалось. Сломалось окончательно и бесповоротно. Он встал с колен, отряхнулся, вежливо попросил коллег отойти в сторону и открыл перед Лампосветом дверь.

— Иди, — сказал он.

Всё так же удерживая девушку, Лампосвет спиной вперёд зашёл в лабораторию, пнул свою жертву под зад, а потом захлопнул дверь и заперся.

Ну вот и всё! — подумал он. — Момент триумфа!

Приготовления заняли не более получаса. Наверняка Лампосвет мог бы управиться и за десять минут, если бы не алкоголь и эти тупые рожи в стеклянном оконце дверей, которые раздражали его. Бесили его. Отвлекали…

Ну ничего. Теперь-то уже точно всё. Теперь-то они поймут, кто здесь настоящий гений.

Лампосвет залез в преобразовательную капсулу, застегнул на себе шлем и ввёл иглу катетера. Клоны с генами пчелы уже есть, — размышлял он, — и с каждым днём их будет всё больше. Это данность. Это наша новая реальность, ни больше и ни меньше.

— Это уже не остановить, — произнёс он и пьяненько хихикнул. — Вот только этих клонов не нужно ни лечить, ни пытаться исправить. Всё куда проще, верно? Всё и всегда гораздо проще, чем можно себе представить. Если эти клоны не слушаются человека, который пахнет феромонами пчелиной матки…

Лампосвет нажал на кнопку и преобразователь грозно загудел.

— …то они просто обязаны послушаться пчелиную матку! Ах-ха-ха-ха-ха!

По прозрачной трубочке мутагеновый раствор добрался до вен Лампосвета. Началось превращение.

Но только не то, что мы уже видели, а куда более и более основательное. Чёрно-жёлтый мех пробился по всему телу учёного. Треснули рёбра, — откуда-то из-под них наружу рванула недостающая пара ног. Изменились глаза. Изменился череп. Втянулась и изменилась гендерная принадлежность. Изменилось всё. Буквально всё; само строение тела учёного менялось прямо на глазах.

В преобразовательной камере больше не было Лампосвета Несутина. Теперь там билась в конвульсиях гигантская, — размером с небольшого бычка, — пчелиная королева.

— Быз-быз, — радостно быз-бызкнул Лампосвет, когда всё закончилось.

Всё получилось. Всё прошло именно так, как он и планировал. И да, теперь его наконец-то будут слушаться. Все эти чёртовы пчелиноголовые клоны будут созидать, убивать и умирать по его воле. Он победил.

Пчела-Лампосвет вылез из капсулы и первым же делом сделал то, ради чего всё затевалось. Он разбил хитиновыми жвалами окно, высунулся в него наполовину и распылил в воздухе свои, — теперь уже свои, — феромоны.

Ветер подхватил их и разнёс по округе. Спустя всего лишь несколько минут все заражённые клоны в радиусе нескольких километров бежали к зданию НИИ. Вот только не за тем, чтобы слушаться.

О, нет!

Кое в чём Лампосвет всё-таки просчитался…

* * *

СПРАВКА ИЗ АВТОРИТЕТНЫХ ИСТОЧНИКОВ.

Брачный полёт — важный этап размножения большинства муравьёв, термитов и некоторых видов пчёл. Во время полёта девственные матки спариваются с самцами, а затем приземляются, чтобы создать новую колонию. Встречаются виды, самки которых спариваются с десятью и более самцами. © Википедия

Гэнг-бэнг (англ. Gang bang) — вид группового секса, в котором участник одновременно находится в половом акте с несколькими партнёрами. Чаще всего под понятием гэнг-бэнг понимают интим между женщиной и группой более трёх мужчин. © Википедия

* * *

— Быз-быз! — жалостливо быз-бызкал Лампосвет Несутин, но клоны не желали останавливаться. Десятки пенисов всё тыкались и тыкались в него со всех сторон. Снизу, сверху, сбоку; будто обезумевшая стая одноглазых змей пыталась зажалить его до смерти. Тык! Тык! Тык! Какие-то пенисы попадали, какие-то нет. Какие-то попадали не совсем туда, куда нужно. — Быз-быз!

Клоны всё прибывали и прибывали. Ещё засветло здание НИИ стало похоже на огромный, копошащийся пчелиный улей, ну а уже к семи утра, когда добрая половина ничего не подозревающего человечества заваривала себе кофеёк и нарезала бутерброды, Лампосвет Несутин начал рожать…

— Быз-быз, — из фасеточного глаза потекла обычная человеческая слеза. — Быз-быз.

Ура-ура! На этом наконец-то заканчиваются длинные скучные эпизоды от третьего лица, а вместе с ними и история молодого талантливого учёного Лампосвета Вячеславовича Несутина.

Наверняка у этой истории есть какая-то мораль. И наверняка Илья Ильич Прямухин сформулировал бы эту мораль примерно так:

Пу-пу-пу, блядь…

Пу-пу-ру-пу-пу…

* * *

Оба гжельских одарённых оказались крепкими мужиками уголовной наружности. Оба блондины, оба голубоглазые, у обоих крупный нос картошкой. Братья что ли? Да почему бы нет? У нас вон, Ксюха с Васькой обе некромантки.

А кстати, у них ведь ещё кое-что общее есть во внешности. Ну точно же. У обоих ледяных магов рукава были забиты гжелью. Вот только не красивыми узорами, а максимально прям партачно. Жирными расплывшимися чернилами тёмно-синего цвета, ну прямо фу. По ходу мастер ебошил эти шедевры машинкой из струны, ручки и моторчика.

— День добрый! — оба мужика вытянулись по струнке при моём появлении.

— Добрый-добрый, — сказал я. — Открывайте.