— Убирайся из этого дома, Апарисио, уходи убивать, насиловать невинных!

В гнезде на крыше дома жалобно пищали в ожидании матери, улетевшей за кормом, птенцы горлинки. Бентиньо стоял под жуазейро, а старуха, спустившись со ступенек, схватила в руки камень и стала гнать его:

— Уходи отсюда, Апарисио, убирайся, сын дьявола, сын порочной матери!..

XIII

Подходя к дому Жеронимо, Бентиньо был уверен, что Алисе и синья Анинья помогут ему в его горе… Несомненно, в этой хорошей семье ему будет легче переносить муки и будет не так страшно. Оставив мать, он пустился бегом по откосу. У дома негритянок он увидел группу людей. Какая-то женщина сообщила:

— Старый негр, отец девушек, умер этой ночью.

Но Бентиньо даже не остановился, своя беда гнала его дальше. Он пришел слишком рано, и дверь дома мастера Жеронимо была еще закрыта, пришлось ждать. Через некоторое время синья Анинья растворила окно, Бентиньо хотел тотчас броситься к ней, но сдержался. Ожидая у обочины дороги, он все обдумал спокойнее: «Нет, семье мастера ничего не нужно говорить… Прежде всего он разыщет капитана Кустодио, ведь Апарисио отправил его с матерью в Рокейру под покровительство старика. Нехорошо рассказывать о случившемся чужим». В дверях показалась полураздетая Алисе, она не подозревала, что ее кто-нибудь видит. Бентиньо скрылся за кустом кабрейра, и страх снова овладел им. Наконец вышел по пояс голый мастер Жеронимо, посмотрел в сторону дороги… Тогда, осмелев, Бентиньо подошел и поздоровался.

— На работу в такую рань, сынок?

— Нет, мастер, в доме случилось несчастье. Ночью заболела мать, и вот иду посоветоваться с капитаном.

— А что с ней? Поговори с Аниньей, ручаюсь, она даст нужное лекарство.

— Понимаете, — глаза Бентиньо налились слезами, он говорил с трудом, — у матери плохо с головой.

— Что это, сынок, от лихорадки?

— Нет, у нее не лихорадка, мастер.

Жеронимо помолчал, потом позвал жену:

— Анинья, пойди сюда и послушай, что случилось у Бентиньо. У его матери с головой плохо.

Вышла Алисе, Бентиньо посмотрел на девушку в надежде найти утешение в своем горе.

— Бедняжка. Но, сынок, твоя мать, верно, пришла сюда уже больная; что она, душевнобольная?

Мастер нахмурился.

— Я всегда говорил Анинье: от такой жизни, какой живет мать Бенто, ничего хорошего ждать нельзя. Старушка нигде не показывается, ни с кем не разговаривает, а человеку нужно поговорить с кем-нибудь, отвести душу. Но все это может пройти.

— Конечно, сеу Бентиньо, пройдет, — подтвердила синья Анинья. — У меня была тетка, она заболела такой же болезнью, говорила дни и ночи, без умолку. Но как-то мой дядя Франселино чистил ружье, оно упало на пол и выстрелило. Тетка услыхала выстрел, закричала и свалилась, как мертвая. А после этого стала здоровехонька. Такие случаи бывают с женщинами.

Алисе смотрела на Бентиньо, и вся нежность, которую может выразить взгляд, была в ее любящих глазах… Когда Бентиньо собрался уходить, Анинья предложила навестить старушку.

— Благодарю вас, сеньора. Но моя мать будет недовольна. Она никого не хочет видеть, может даже оскорбить вас.

Алисе, покрыв голову шарфом, собиралась на работу, и они вышли вместе. Впервые Бентиньо был с девушкой наедине: синья Анинья осталась дома, а Зе Луиз не возвратился еще с похорон старого негра. Шагов двадцать прошли они молча, наконец Алисе сочувственно сказала:

— Бентиньо, мне очень жаль твою мать. Но мама ведь сказала, что она может поправиться. Бог милостив.

Они дошли до участка и остановились. Юноша не спускал глаз с Алисе, но был не в силах произнести ни слова. Теплота девичьего взгляда согревала его в это утро. Жгучие черные глаза Алисе могли воспламенить кровь, но ее черты, освещенные мягкой, ласковой улыбкой, говорили только о чистоте и нежной дружбе. И все же у Бентиньо, помимо его воли, в порыве чувства вырвалось:

— Алисе, я хотел бы жениться на тебе.

Ничего не ответив, девушка убежала. Ему показалось, что она обиделась, что его слова оскорбили ее. Но он не уходил с дороги до тех пор, пока на участке не мелькнула голова склонившейся над землей девушки.

После того как мастер присоединился к Бентиньо, они вместе пошли берегом реки к энженьоке.

— Анинья говорила мне, что зайдет в дом к твоей старушке посмотреть, как там она. Женщины больше понимают в таких вещах. Но, сынок, говоря откровенно, жизнь твоей матери теперь ничего не стоит, и даже скажу больше: лучше ей умереть. Она теперь совсем одна в этом мире. Хотя, конечно, у нее есть взрослый сын. Вообще безумные живут долго, и эта мука может длиться годы и годы. Ну, на все воля божья!

Под оитисикой они столкнулись с группой людей; стреножив коней, они пасли их. Мастер остановился, и они поздоровались. Люди прибыли с другого берега Сан-Франсиско. Они сообщили, что Апарисио ушел в штат Баиа, потому что из Пернамбуко прибыли солдаты. В Жатоба в распоряжении Касуса Леутерио тоже много солдат. Ходят слухи, будто арестовали какого-то гуртовщика по имени Морено, который ходил с поручениями Апарисио к судье в Такарату. Его посадили в тюрьму, и пришлось ему испробовать кнута. В сертане чего только не расскажут. Отец какого-то доктора покумился с Апарисио. Теперь капитан ушел в каатингу штата Баиа, и местное правительство не трогает его.

Мастер Жеронимо поинтересовался новостями из Брежо, но матуто давно уже не был в тех краях. Прокладка шоссе федеральным правительством меняет сертан. Куда ни глянешь, только и видишь инженеров, все измеряют землю; говорят, что теперь повсюду будут плотины.

По пути в Рокейру мастер продолжал:

— Черт бы побрал всю эту историю с судьей, с его покровительством Апарисио. Отец — кум кангасейро, а сын хочет вылезть на плечах Апарисио. В Брежо говорили, что кангасейро Антонио Силвино добился для одного судьи в Параибе докторского перстня. Кангасейро — это большая сила в наших сертанах.

Слова прохожего не выходили у Бентиньо из головы. Арест Морено будет иметь серьезные последствия для них всех. А что если негр все разболтает… Когда они поднялись на гору и Бентиньо все рассказал капитану Кустодио, тот пришел в отчаяние. Отозвав Бентиньо подальше от дома, он заговорил:

— Болезнь твоей матери — от дьявола. Когда капитан Апарисио узнает об этом, он будет вне себя от отчаяния. — Голос старика дрожал. — Он все сделал для того, чтобы мать могла жить вне опасности, вдали от преследования правительства. Не знаю, что и предпринять. А теперь