— А что ты имел в виду, когда сказал, что мифы, о которых мы говорим, основаны на реальных фактах?

Кроули пристально посмотрел на него.

— Так что ты имел тогда в виду?

— Тебе действительно нужно это знать? — спросил Кроули.

Эллисон был заинтригован. В вопросе угадывалось скрытое предостережение… предупреждение о том, что продолжение разговора может привести к неожиданному и нежеланному ответу. Он посмотрел на своего собеседника.

— Так почему же?

Кроули уже был слегка навеселе, так что Эллисон был готов к неожиданностям, однако ответ археолога тем не менее удивил его.

— В музее существует хранилище, которое я тебе пока ещё не показывал, которое показывать тебе не должен и, более того, скорее всего, не должен знать о нем сам. Там хранятся такие вещи… — он умолк, качая головой.

Однако ещё одной пинты и скромной порции лести хватило на то, чтобы уговорить его вернуться в музей и, под предлогом наличия какой-то неоконченной работы, спуститься в подвал, в рабочую комнату и в то самое хранилище, располагавшееся за нею.

Кроули воспользовался своим пропуском для того, чтобы открыть дверь, а потом отступил в сторону, пропуская Эллисона в помещёние. Низкая, лишенная окон комната, выглядела скорее как бункер, чем хранилище: вдоль нее выстроились два ряда длинных металлических столов, занятых разного рода археологическими находками. У дальней стены располагался старомодный картотечный шкаф — рядом с металлической конторкой и шкафом со стеклянными дверцами, занятыми всякого рода приборами и инструментами. Компьютера нигде не было видно. Вдоль боковых стен тянулись два ряда некрашеных дубовых шкафов.

— И кто работает с этими материалами? — поинтересовался Эллисон.

Кроули пожал плечами.

— Не знаю. Не уверен в том, что в этой комнате вообще кто-либо работает. Я никогда не видел здесь никого, и за те два года, что я знаю о её существовании, в облике комнаты не произошло никаких изменений, указывающих на то, что её посещают.

— Но кто-то ведь должен знать о ней?

— Ну, в этом сомневаться не приходится. Откровенно говоря, когда я впервые стал расспрашивать о ней, мне велели заткнуться, после чего вообще рекомендовали помалкивать на эту тему. А уж потом держаться от нее подальше, хотя, как ни странно, не отобрали пропуск, открывавший мне доступ в нее. Не знаю, по какой причине… потому ли, что никто не знал, что проход в нее открыт для меня, или же потому, что люди, знавшие об этом, не желали напоминать об этой комнате своему начальству. Перед твоим приездом сам Спенсер велел мне не рассказывать тебе об этой комнате.

Почему?

Обогнув край ближайшего к нему стола, Кроули прошёл по центральному проходу между рядами и пальцем поманил за собой Эллисона. По обе стороны от них были разложены, словно для выставки, древние каменные инструменты и таблички. За ними, как пояснил Кроули, находилась запретная керамика, скрываемая не только от публики, но и от музейного персонала и приезжих ученых.

Причина была ясна Эллисону. Неправильны были сами очертания этих предметов, они оскорбляли глаз на самых фундаментальных уровнях зрения и лишь каким-то боком соответствовали своей предположительной функции… рисунки, изображенные на слишком гладких поверхностях, выглядели настолько мерзко, что вселяли инстинктивное отвращение. На одном из этих непонятных предметов, похожем на кувшин для воды — впрочем, в той же мере, как и на все другое, был изображен небольшой городок, уродливое сообщество, жители которого обитали в домах, стены которых выписывали такие невозможные углы, что от одного взгляда на них кружилась голова, а по кривой центральной улочке шествовала черная фигура с квадратной головой, за которой теснились обитатели.

— Откуда это? — спросил Эллисон.

Оказавшись в тесном помещёнии, Кроули каким-то образом протрезвел.

— Не знаю и боюсь выяснять.

Эллисон ощущал похожие чувства. И все же во всем этом ужасе усматривалась своеобразная красота, некое высшее великолепие проступало в жутких очертаниях и формах.

Он посмотрел налево. Соседний стол был завален грудами мелких косточек и смонтированными скелетами крыс. В некоторых из прочтенных им материалов крысы, появление их стай как бы предвещали появление Петохталрейна.

— Это крысы из… — начал он свой вопрос.

— Ну, это не крысы, — возразил Кроули.

Эллисон нахмурился.

— Что же тогда такое?

— Посмотри внимательнее.

Последовав указанию, он заметил, что каждая из конечностей заканчивается не приличествующими животному когтями, но косточками кисти и пальцев — крошечными человеческими ладошками. Эллисон посмотрел на коллегу, не скрывая потрясения.

— Это невозможно!

— Наверно, поэтому доступ в эту комнату и закрыт. Не могу сказать, откуда именно привезли эти останки, но так как лично изучал их — могу сказать, что они подлинные.

Оба ученых молча смотрели на скелетики псевдокрыс.

— Некоторыми знаниями невозможно делиться, — проговорил Кроули. — Иная информация не подлежит разглашению.

Покинув зал и музей, они вернулись в паб, где молча пили до самого закрытия.

В ту ночь, лежа в постели, Эллисон понял, что никак не может уснуть. Отчасти причиной тому был алкоголь; он не привык пить в таком количестве. Однако причиной в большей степени было увиденное. Эти жуткие контуры, силуэты, не говоря уже об отвратительных крысах, преследовали его разум, делая темные уголки комнаты ещё более темными — и не совсем пустыми.

Если Кроули был прав, если существование Петохталрейна являлось чем-то большим, чем просто миф, переходящий от одного общества к соседнему, если он действительно существовал реально, являясь на протяжении всей истории то одному обществу, то другому, не стесняя себя географическими ограничениями… — и если то, что он видел в потайной комнате, свидетельствовало именно об этом… тогда, тогда, где именно его видели в последний раз? Завтра, решил Эллисон, он внесет все известное ему на эту тему в свой портативный компьютер и попытается зафиксировать временную последовательность, к которой можно будет добавлять новые данные по мере их поступления.

Уснул он уже перед самым рассветом, и в единственный остававшийся ему до пробуждения, точнее до звонка будильника, час видел во сне высокого мужа, целиком от пят до квадратной головы вытесанного из полированного обсидиана, размашистым шагом проходившего под его окном со свитой грязных и серых крыс, бесшумно кравшихся за ним, ступая бледными человеческими ладошками.

Ко времени своего возвращения в Штаты Эллисон натолкнулся ещё на один случай посещёния исчезнувшего общества Темным Человеком.

Петохталрейн.

Турецкий Чатал-Хююк — цивилизация, исчезнувшая примерно шесть тысяч лет назад, — как считалось, пала в результате обыкновенного стечения естественных причин, однако сохранившийся текст указывал на общество, пораженное в высшей степени неестественными бедствиями — предсказанными пророком, названным современниками "Темным