Шрифт:
Закладка:
Великан, неуклюже переваливаясь, поспешил к своим сокровищам, терпеливо собрал разбросанные по каюте книги и одну за другой поставил на место, нежно поглаживая переплет, словно утешая.
- Тут что, ни одной с картинками? молчун изучающе посмотрел на Главного, затем снял с полки большой том. Капитан выхватил книгу у него из рук, торопливо пролистал.
- Горы, - разочарованное ворчание. - Старые дома. - Шелест страниц. Какие-то поганые лодки...
Он хлопнул книгой но столу. - Неужели нет ничего, что мне нужно?
Молчун терпеливо ждал продолжения.
- Тебе что, надо на пальцах объяснять? - прогромыхал капитан. - У меня зудит в одном месте. Молчун. Ну, с тобой такого не бывает... Хочу поглазеть на картинки с девочками, дошло?
Лицо Молчуна казалось совершенно бесстрастным, но под маской спокойствия скрывался панический ужас. Главный никогда, - никогда! - не вел себя так, тем более в середине полета. Будет еще хуже. Намного хуже. И очень скоро.
Он повернулся и бросил полный ненависти взгляд на неразлучников. Если бы не эти твари...
Ждать нельзя. Сейчас уже нельзя. Надо что-то сделать. Придумать что-нибудь...
- Ну давай, соображай быстрее, - изнемогал Главный. - Господи ты Боже мой, даже такой монах должен иметь хоть что-то, чтобы не умереть от воздержания...
Молчун отвернулся, на мгновение зажмурился, потом взял себя в руки. Он пробежал ладонью по корешкам книг, поколебался, и в конце концов вытащил толстый альбом. Вручил его капитану и молча направился к пульту управления. Склонившись над компьютерными распечатками, притворился, что поглощен работой.
Главный развалился на койке Молчуна и открыл альбом. - Микеланджело: вот дерьмо собачье! - прорычал он. Потом фыркнул и промычал что-то, словно перенял от приятеля манеру выражать мысли.
"Статуи", - донесся до Молчуна уничтожающе-презрительный полушепот. Однако Главный стал листать страницы, впившись глазами в иллюстрации, и наконец замолчал.
Неразлучники посмотрели на маленького человечка с грустной нежностью. Потом стали посылать умоляющие взгляды Молчуну, но они, словно стрелы по щиту, скользили по широкой спине разгневанного великана.
Молчун вертел в руках ленту с кодом Земли. Неожиданно он разорвал ее надвое, потом порвал клочки. Грязное, прогнившее место. Нет ничего более непробиваемо-тупого, чем консерватизм торжествующей распущенности.
Создайте сибаритскую культуру с неисчерпаемым набором искусственных забав, и вы получите особую породу узких, чопорно-высокомерных, легко впадающих в ужас люден, которые живут в непробиваемом панцире условностей, абсолютизируют немногие сохранившиеся табу и всегда соблюдают правила, - даже правила узаконенного разврата, - истово оберегая избранную коллекцию ханжеских запретов. В подобном обществе ни в коем случае нельзя использовать определенные слова (они вызовут злобный смех), носить одежду определенных цветов, использовать определенные интонацию и жесты под страхом публичной расправы. Правила поведения обширны, они обладают абсолютной силой. В этом мире сердце не смеет петь, ибо исходящее от того, в чьей груди оно бьется, тепло великой радости жизни сразу выдаст его.
А если все-таки хочешь быть свободным от уз внешней оболочки и ощущать эту радость, беги в космос. В слепящую пустоту одиночества. Пусть здесь, в тиши корабля, мерно текут дни, проходят годы; ты же, укрывшись в непробиваемом панцире, терпеливо жди, и снова жди, когда в очередной раз придет момент полного освобождения, время отдыха от чужих взглядов. Вот тут радость вырывается наружу, и можно кружиться в диком танце, кричать, плакать, рвать волосы на голове, пока слезы не заволокут глаза, - в общем, делать все, чего жадно требует твоя столь нестандартная натура.
Полжизни потратил Молчун, чтобы найти свою свободу, и он сохранит ее любой ценой. Чужая жизнь. Тонкости межпланетной дипломатии, даже благополучие родной планеты, - всем этим великан был готов пожертвовать, лишь бы избежать такой опустошающей утраты.
А она неизбежна, если кто-нибудь раскроет его секрет. Теперь о нем знали неразлучники.
Он стиснул ручищи так, что захрустели костяшки пальцев.
Вот жители Дирбану читают все тайные помыслы, запечатленные в податливом мозгу влюбленной парочки; преодолевая пространство космоса, новости достигают Земли; громогласная реакция и Главный, на которого обрушится вся суть омерзительного скандала.
Нет. Пусть Дирбану сочтут себя оскорбленными, пусть родная планета обвинит экипаж в преступной небрежности, или даже в измене, - все, что угодно, только бы не открылись миру губительные истины, которые выкрали из его мозга неразлучники.
Очередной прыжок; первая мысль, мелькнувшая в мозгу Молчуна, как только он восстал из небытия: "Надо торопиться".
Он скатился с койки, свирепо оглядел лежащих без сознания неразлучников. Беспомощных. Беззащитных.
Размозжить им голову.
Да, а потом Главный... Как объяснить Главному?
Что они напали на него, попытались захватить корабль? Молчун потряс головой, словно медведь в пчелином улье. Капитан ни за что не поверит. Даже если бы неразлучники сумели открыть дверь, а это нереально, - невозможно представить себе, что такие хрупкие, тонко чувствующие и умные создания вдруг на кого-нибудь набросятся, тем более если противник обладает недюжинной силой и статью.
Яд? Но среди идеально подобранных, стопроцентно полезных продуктов, хранящихся в пищеблоке, пет ничего, что могло бы пригодиться.
Молчун перевел взгляд на капитана и едва не задохнулся от внезапно охватившего волнения.
Ну конечно!
Великан подбежал к шкафчику Главного. Как же он сразу не сообразил, что маленький сорвиголова с огромным гонором не мог бы жить, постоянно куражась, задирая всех и каждого, если бы не имел оружия. А люди подобного типа обычно выбирают...
Роясь в вещах Главного, великан уловил какое-то движение за спиной.
Неразлучники пришли в себя.
Ну и пусть!
У него вырвался издевательский смешок: безжалостный, отвратительно жестокий. Инопланетяне прижались друг к другу, их глаза испуганно блестели.
Они все понимали.
Торопливо обыскивая шкафчик Главного, Молчун заметил, что за прозрачной дверью тоже закипела лихорадочная работа.
И тут он наконец нашел, что искал.
Маленькая удобная вещица, заманчиво блестящая и гладкая: она будто сама легла в руку Молчуна. Как раз то, о чем он подумал, на что надеялся... Как раз то, что сейчас нужно. Бесшумный. Не оставляет никаких следов. Даже целиться не придется. Крошечной дозы радиации достаточно, чтобы аксоны мгновенно прекратили посылать нервные импульсы. Мысль остается
