— Говори, — сказала своим мелодичным голосом императрица. — И попытайся объяснить, как тебе пришло в голову потребовать аудиенции.

— Ваша царственность, кирия, — поклонился в очередной раз Стефан. — Прошу простить мою беспримерную наглость, но у меня просто не было выбора. Меня не пускали к вам на глаза, что бы я ни делал. А у меня важные вести.

— Мы слушаем, доместик, — нахмурилась Мартина. Ее слуга показывал кольцо, но его не пускали. Она разберется с не в меру ретивым начальником охраны.

— Крест Животворящий здесь! — торжественно сказал Стефан.

— Где здесь? — император так удивился, что произнес это вслух, допустив немыслимое нарушение дворцового церемониала.

— Ну…, — растерялся Стефан, — там, внизу, в ящиках. — Мы его из Ктесифона привезли.

— Как тебе это удалось? — подался вперед император. — Они же нигде не могли его найти. Мы долгие годы пытались его вернуть.

— Это долгая история, ваша царственность, — вздохнул Стефан. — Для начала в Персии пришлось поменять шахиншаха.

— Дева Мария! — простонал Ираклий. — Кто посмел пустить сюда этого человека! Он же сумасшедший! Доместик, признайся, тебя обуяли демоны?

— Нет, государь, — склонился Стефан. — Я не могу быть одержим демонами, я только что получил святое причастие. Итак, Арташир III убит. Вот письмо от царя царей Персии Фаруххана Шахрвараза. Я не успел узнать, какое он выберет тронное имя. Мы скакали в Иерусалим, чтобы успеть к Пасхе.

— Разрази меня гром! — изумленно прошептал император, когда мистик, его личный секретарь, развернул свиток. — Читай!

Мистик читал, а на лицах императорской четы недоверие сменялось изумлением, а изумление — восторгом.

— «Насчет границ, назначь их сам, до каких мест желаешь, только утверди все письмом, печатью и солью»[18], — закончил читать письмо потрясенный мистик, а император, услышав последнюю фразу, повернулся к жене.

— Спрошу тебя еще раз, моя царственная супруга. Где ты откопала этого парня?

— Сегодня священный праздник Пасхи, мой государь, — торжествующе улыбнулась Мартина. — Ты еще можешь успеть. И это решит очень много проблем.

В то же самое время. Окрестности Никомедии. Провинция Вифиния

Вопреки первоначальному плану, Милицу не стали увозить уж слишком далеко. В этом просто не было необходимости. Вместо этого ее перевезли на азиатский берег Босфора, где недалеко от Никомедии, старой столицы императора Диоклетиана, и раскинулась уютная долина, утопающая в садах и виноградниках. Тут, на лучших землях Анатолии, расположилась одна из бесчисленных вилл, принадлежавших лично императору. Это имение было всего в дне пути от столицы. Найти пленницу, не зная об этом месте точно, было попросту невозможно, и Вацлав полностью отдавал себе в этом отчет.

Неждан и Коста остались на берегу вместе с родителями патрикия, а сам сиятельный Александр, который за эти дни превратился из моложавого, уверенного в себе мужчины в старика, ехал вместе с Вацлавом, чтобы вернуть пленницу. Его жизнь была кончена, и он это понимал. Карета патрикия, которая была немалыми усилиями переправлена на тот берег, мелко тряслась на дороге, управляемая конюхом, взятым с собой из имения. Старый раб так ничего и не понял, но поскольку родился в неволе, то и любопытства был лишен полностью. Сказали ехать, он и поехал. А о том, что он в подвале посидел, хозяин велел забыть. Ну, так он и забыл. Его дело маленькое, каретой править. Кожаные ремни, выполнявшие роль рессор, жалобно поскрипывали, но исправно гасили толчки ухабов. Дорога была длинной, и те, кто сидел внутри, говорили между собой. Им все равно нечем было заняться.

— А Ратко тоже будет мать встречать? — как бы невзначай спросил Александр.

— То мне не ведомо, — пожал могучими плечами Вацлав.

Он не знает! Он не знает Ратко! Сердце патрикия подпрыгнуло в груди. Он никак не отреагировал на это имя, и это не укрылось от опытного глаза протоасикрита. Значит, если Ратко жив, то он все еще в Империи. Дальше! Нужно пробовать еще! Все варвары отличаются жадностью.

— Хочешь, я подарю тебе много золота, и ты просто отдашь моих родителей, — с тоской в голосе спросил патрикий. Это была не первая его попытка, и он поднял ставку. — Пять тысяч солидов. А?

— Да не нужны мне твои солиды, — усмехнулся Вацлав, который ехал с ним вместе. — Ты все равно никогда не дашь мне того, что может дать мой государь.

— И что же такого он может дать? — не на шутку заинтересовался уязвленный в самую душу патрикий. — Что может быть больше, чем такая куча денег.

— Город в мою честь назовешь? — усмехнулся Вацлав.

— Ты сошел с ума? — шокированный Александр посмотрел на него, как на ненормального. — Разве ты император или великий царь древности?

— А в честь моего отца город назван, — гордо ответил Вацлав. — Драгомиров он называется. Отца моего Драгомиром звали. Он его от авар оборонял и геройски погиб в бою. Отец своей смертью время выиграл, чтобы князь успел Новгород к обороне подготовить. Я Вацлав Драгомирович, а ты, ромей, хочешь, чтобы я из-за какого-то поганого золота память отца опозорил? Да ни за что!

— Город? В честь простолюдина? — протоасикрит неприлично выпучил глаза. — И большой тот город?

— Да нет, — махнул рукой Вацлав. — Душ на триста городок, на границе с Пустой, аварской степью. Мой отец там жупаном был. Да разве это так важно? Город Драгомиров все знают, и память о моем отце навеки теперь сохранится. Мои дети мужами знаменитого рода будут, и их дети тоже, и внуки… А ты мне про золото свое талдычишь. Помогло покойному Любушу ромейское золото? Смешно слушать!

— И много у твоего князя таких, как ты, кто в чужих землях орудует? — с любопытством спросил патрикий.

— С какой целью интересуешься, ромей? — усмехнулся Вацлав. — Тайны выведать? Не получится, и не старайся.

— Да мне бы такие люди пригодились, — сделал еще одну попытку патрикий. — Может, знаешь тех, кто недоволен оплатой, я бы их на службу взял, и тебя бы щедро отблагодарил.

— Ой! Я не могу! — захохотал Вацлав. — Прекрати! Живот порвется от смеха! Ты меня совсем за дурня держишь? Он бы меня отблагодарил! Да, если бы ты мог, я бы уже с палачом беседовал!

Патрикий прикусил губу и отвернулся, глядя в окно. Варвар был прав. Если бы у него была хоть малейшая возможность, этого мерзавца уже потрошили бы лучшие палачи. Он гонял в голове одну мысль за другой, не зная, как выпутаться из этой жуткой ситуации. И только-только в его голове начали появляться очертания реального плана, варвар снова огорошил его, лишив каких-либо надежд.

— Ты, ромей, даже не думай, что