Шрифт:
Закладка:
— С дороги, — непроизвольно бросил взгляд на улицу и нахмурился.
— Что — то не так? — От идеального молодого лица, возраст которого выдавали лишь мудрые глаза, мой брошенный взгляд не прошел мимо.
Неуловимо быстро она оказалась возле дверей и осмотрела улицу, не забыв глянуть вверх.
— Все в порядке, — успокаивающе врал я. — Мне просто показалось. Кстати у вас прекрасная татуировка, что она значит?
Дракон на спине молодой (вряд ли ей можно дать больше двадцати пяти лет, если бы не глаза) женщины открыл глаза с узкими зрачками и плотнее обвился вокруг ложбинки позвоночника.
— Это символ рода, — не оборачиваясь ответила собеседница.
— Изумительная работа, — продолжал я, стремясь уйти от сколькой темы как можно дальше. — Но давайте вернемся к тому, для чего я вас оторвал от несомненно важных дел…
— Флейтист и Рептилия уже мертвы? — Она смотрела на улицу сквозь бронестекло широких дверей. Уверен, что все наемники успели занять свои места и не отсвечивать, но вероятно, хозяйка их как — то заметила. — Ты привел почти полсотни ветеранов. Это… подкупает.
— И в сердце ей всегда найдется уголок, — согласно процитировал я.
— Да. — Молодая, почти идеально красивая женщина чуть повернула голову, чтобы кинуть взгляд в мою сторону. — Лесть прекрасное оружие против нашего племени. И я сейчас говорю об обеих ипостасях.
Улыбнулся в ответ и приготовился активировать защитную сферу.
— Это всего лишь страховка, — решил слукавить я. — Я хочу выйти живым при любом повороте нашего разговора.
— Я так и поняла, — по змеиной усмешке полных губ было ясно, что мне не поверили.
— Мне просто нужны сведения о том, что происходит в порту. — Часть правды все же надо сказать, если я не хочу, остаться здесь в виде горстки золы. — Убийства и пропажи граждан сильно нервируют муниципалитет и простых рабочих.
— Муниципалитету плевать на работяг, — она отошла от входа и присела на высокий стул рядом со стойкой администратора. — Им нужны деньги и власть. Как и всем остальным слабакам.
— Тогда зачем это вам?
— Женщины всегда были падки на все блестящее, — мило улыбнулась она, показав белоснежные зубки. — Уж прости нам эту маленькую страсть.
— Да, пожалуй, с этим сложно спорить. — глянул по сторонам и заметил, что служащих и охранников в холле прибавилось. Теперь они уже не выглядели милыми домашними созданиями. — И все же, если вы настолько сильный род, зачем эти бессмысленные убийства? Чтобы потешить самолюбие? Как-то слишком недальновидно.
Она заразительно рассмеялась звонким колокольчиком, и я не смог не улыбнуться в ответ. Даже псоглавцы. подтянувшиеся со всех сторон, ощерились в благостных оскалах.
— Ты очень молод джедай и очень наивен, но это так прекрасно мило, что я не стану тебя убивать. Не сегодня.
Не стоит верить женщинам, говаривал мой дед, глядя на бабулю. Вот и я не стал расслабляться после этих слов, даже наоборот, стал еще сосредоточеннее.
— Поясните.
— Слабый ищет подтверждение своей мнимой силы. — Она чуть прикрыла глаза, махнув длинными пушистыми ресницами. — Деньги и власть нужны ему лишь для самоутверждения перед такими же слабыми существами. Беда в том, что даже находясь на вершине слепец не может указать путь остальным слепцам.
— Лишь сильный имеет право на власть? — Как это знакомо.
— Ты это понимаешь, — чуть качнула высокой причёской хозяйка «Золотой Рыбки». — Потому что стремишься стать сильнее для себя, а не ищешь простых способов самоутверждения перед другими.
— Если деньги и власть простые способы, то почему вы не ищете других? Более сложных и соответствующих вашим мудрости и силе? — Парировал я.
— Потому что разумные в массе своей слишком просты, чтобы понять более сложные способы. Мне самой горько это говорить, но как бы высоко не поднимались технологии, быдло понимает только грубую силу. Неважно, что находится в руках погонщика, кнут или бластер, важно, что без них стадо не сдвинется с места, хоть сотни раз им рассказывай о светлом будущем, приводя аргументированные доводы и рисуя графики подъема ВВП. Счастливые исключения лишь подтвердят правило.
— А если эти счастливые исключения все прекрасно понимают? — Отбросил я в сторону маску туповатого ученика. — Если они видят то, что прячется за прекрасными аргументами и графиками? Что затем случается с такими счастливцами, ведь далеко не каждый из них согласен с выбранным для своего стада путем?
— Иногда мы идем на эти необходимые жертвы, — не стала отрицать женщина. — Как бы ни было жаль, но вокруг ярких, умных и харизматичных разумных всегда собираются толпы, которые пассивностью своей недовольны сами, но сделать с этим ничего не могут. И вот при появлении вожака, они радуются, ведь он может указать цель их никчемного существования, что никак не находится каждый вечер на дне стакана или шприца. Если вожак явно или неявно следует общей идее, мы только помогаем. Если начинает мешать… достаточно убрать пастуха и стадо разбредется по лесам само.
— Какова же цель? — Я даже чуть подался вперед.
— Сияние разума, — веско ответила она. — Вечное и не скованное цепями предрассудков. Общество, самой сутью которого является познание себя и окружающего мира.
— Не понимаю, — признался я. — Разумные не часто желают думать о столь высоком. Им бы чего попроще: крышу над головой, еду послаще да семью здоровую. А без законов люди стремятся к получению этих нехитрых благ силой и хитростью, но никак не умом и благородством.
— Ты прав, джедай, — улыбнулась эта «Джоконда». — Методы к которым мы прибегаем недалеки от методов только что названных тобой, но твой камень не в тот огород. Слишком долго выращивать новую популяцию, менять мировоззрение и подводить установку нового идеала мирными способами. Разумные очень закостенели в своих шкурах и их сложно уговорить даже сменить место жительства, не говоря уже о смене моральных ценностей. К тому же где гарантия того, что однажды не прилетят другие и за пару лет не покажут страдальчески выпестовываемым птенцам новой эры, как они неправы, что жить надо «проще и в основном для себя»?
Похоже, подобные попытки
