Шрифт:
Закладка:
— Вы в курсе моей командировки и хотите, чтобы я договорился о встречах с Никсоном и Гувером! — догадался я. И сам себя заткнул. Да Шелепин собирается на «смотрины»! Это так называется в международной политике. Метит на место Брежнева. А я ему еще и козырей с Полумесяцевым наиграл. А ведь Арапов меня предупреждал. В кремлевских коридорах все так сложно, черт ногу сломит! Добро оборачивается злом, черное — это белое…
— Именно — Железный Шурик покивал — Это и будет твоей финальной проверкой. Связь будем держать через Володю, он тебе даст наш шифр специальный.
Да у них есть даже своя конспирация!
— Почему вы решили, что я соглашусь?
— Потому, что я тебя просчитал! — Щелепин наклонился ко мне — В нашей команде у тебя шанс выжить и подняться повыше — Андропов не прощает предательства. Очень злопамятный.
Семичастный без команды и не прощаясь начал выбираться из Чайки, я следом. Тут было о чем подумать. Выходит все было не так, как мне объяснял Цинев. Расклады в верхах оказались… сложными. Шелепин жертвует Полумесяцевым, набирает очки в ЦК и Политбюро, бывшие противники становятся сторонниками. А если он потом еще и вытащит Полумесяцева… Развалить дело не так то и трудно. Пленку можно повредить, стереть. Адвокат откажется от показаний, доллары, найденные при обыске тоже потеряются. Никогда такого не было и вот опять…
— Куда тебя подбросить? — спросил Владимир Ефимович, усаживаясь в Волгу
— Какое тут ближайшее метро?
— Новослободская
— Тогда к метро.
Спустя пять минут я был у Новослободской. Сходу попытался пробиться к телефонным кабинкам, но тут стояла целая очередь москвичей. Черт, как нехватает мобильных! Сделать на основе Алтая сотовую связь в стране — за одно это обещание я готов помогать всем шелепиным вместе взятым.
Пришлось идти в линейный отдел метро, махать ксивой. Испуганный лейтенант оставил меня одного в кабинете и я тут же набрал номер квартиры Алидиных. Ответила теща, холодным голосом сообщила, что Яна в женской консультации, а я плохой, безответственный человек, который подвергает риску…. дальше слушать не стал, бросил трубку. Я им мальчик что ли, воспитывать⁇ Крутанул семь раз диск, вызванивая Машу.
— Кто это?
— Спокойно, Маша, я Дубровский.
— Орлов! Какая же ты сволочь! Я полчаса прождала возле Иллюзиона и ты не пришел!
Мы договаривались с Тихомировой посмотреть «Доживем до понедельника». Благо кинотеатр был недалеко от нее дома, а я надеялся на «продолжение банкета» после фильма.
— Прости — коротко ответил я на шквал эмоций — Как я могу загладить вину?
Посмотрел на часы на стене — Успеваем еще на вечерний сеанс
— Это я успеваю. Без тебя!
В трубке раздались короткие гудки. Зашибись! Надо мной похоже пролетает целая стая птичек «обломинго».
В голове хороводили все эти шелепины, циневы, семичастные, задавали вопросы полиграфологи — мне банально надо было взять паузу, отвлечься. Иначе сойду с ума.
Я вышел из метро, нашел притаившуюся на углу бабулю, которая продавала белые пионы. Нет! Просто так с Машей я не сдамся. Поеду замаливать грехи.
Глава 16
Помириться удалось и даже получилось переночевать у Маши — благо ее сын опять был у матери и квартира оказалась в нашем полном распоряжении. Тихомирова так разошлась, что под конец треснул каркас кровати. Пришлось, пока любовница готовила завтрак, заниматься починкой. Молоточек в руки и вперед, Коля. Я уже и сам себя начал называть по второму имени — прежняя моя реальность уходила все дальше назад, воспоминания сглаживались, становились такими зыбкими, что иногда думал, а может и не было ничего?
А потом… Я обмолвился Маше за завтраком, что собираюсь в Штаты в командировку. Надолго. И тут началось женское. «Ты меня не любишь», «а мама мне говорила», «помотросил и бросил»… Натуральная истерика. Уходил с новым скандалом, хлопнув дверью. Эй, а где мой медовый месяц⁇ Что такое не везет с бабами и как с этим бороться… Поехал на Лубянку — надо было разведать обстановку. А может и помириться с Алидиным. Поди уже отошел — никаких последствий для него лично история с Полумесяцевым не имела..
Но нет, не помирился. Виктора Ивановича не было на месте, зато был его зам — полковник Степанов. Он то мне гаденько улыбаясь и сообщил, что характеристики на Незлобина и Байкалова подписаны, дело Байбала Иванова еще на рассмотрении — ждут документы из Якутии, а вот Ильясовых комиссия «зарезала».
— Они же холостые — развел руками Степанов — По инструкции положено подписывать женатых на выезд
— Байкалов тоже холостой! — возразил я
— Для него сделали исключение. Он секретарь комсомольской организации Грома, имеет правительственные награды! Его кстати, рекомендовали в члены партии, будем оформлять документы. А Ильясовы твои кто? Приехали из села, жизни не знают…
— У нас полстраны из села, если не больше! — возмутился я — Вон Суслов — родом из села Шаховское Хвалынского уезда! И ничего, у Кремле сидит.
В кои веки пригодилось разглядывание биографий членов политбюро на памятных досках.
— Ну ты сравнил! Ильясовых и Суслова…
— Они мне нужны в Штатах!
— Ничего не могу поделать
Степанов начал перебирать бумажки. Бюрократ ебанный!
— Если они женятся по-быстрому? — озадачил я зама Алидова — Их подпишут?
Полковник задумался.
— И как ты это собираешься устроить?
— Это уже мое дело
— Будет штамп в паспорте — препятствий не вижу. Но ты же не собираешься парням жизнь испортить ради выезда?
— Почему испортить?
— Скороспелый брак не может быть удачным! — сказал как отрезал Степанов. Насупился так, задышал. Аж очки запотели. Похоже у кого-то проблемы в семье. Я посмотрел на правую руку полковника. Кольцо есть.
— Короче, это уже моя проблема
— В Казань повезешь? Или москвичкам будешь сватать?
Нет, каков же гад!
— Если надо повезу! А вообще, у нас интернационализм в стране. Что? Москвички не выходят замуж за татар?
Степанов пожал плечами, промолчал.
Я встал, чуть не плюнул на пол. Пошел побродить по Лубянке, успокоиться. А заодно и вызнать настроения. Первым делом зашел в оперзал семерки. И сразу нос к носу столкнулся с Цвигуном. Тот стоял над плечом дежурного, держал телефонную трубку возле уха, одновременно читая какой-то документ. В зале царило напряжение, явно что-то было не в порядке.
Я уже было дал заднюю, как Семен Кузьмич меня заметил, отложил документы и поманил пальцем.
— Объяви по Грому готовность номер один, всех из увольнительных обратно в часть. Срочно.
— Что случилось?
Цвигун повесил трубку, отозвал меня к окну. Начал рассказывать. Позавчера в пригороде Махачкалы, четверо мужчин — трое аварцев и один русский — устроили застолье. Они работали на кирпичном заводе и решили отдохнуть после тяжелого трудового дня. Когда вино подошло к концу, аварцы потребовали от русского купить еще. Он отказался. Это вызвало конфликт, который закончился кровью: один из махачкалинцев, Абубакр Аксагов, ударил ножом Василия Короткова в бок. Тот сбежал в общежитие и пытался спрятаться. Но его нападавшие не успокоились и пошли за ним следом. Парню повезло, что один из его собутыльников встал на его сторону, оттащил друзей.
Но пьяные махачкалинцы не хотели останавливаться. Они пошли в дом культуры, где проходили танцы, и начали новую ссору, на этот раз из-за девушки. Им на помощь пришли их друзья, и все закончилось жестоким побоями кумыка, который приехал из Севастополя к родителям в отпуск. Нападавших почему-то возмутила форма моряка. Милиция была непонятно где, побои привели к смерти. А похороны — к массовым волнениям.
Толпа пошла на площадь Ленина, к зданию партии, чтобы власть объяснила, когда эти злодеяния закончатся, требовали наказания, — рассказывал Цвигун — На площади люди долго ждали, когда к ним выйдут руководители города, но никто не вышел.
— Дятлы из горкома мало того, что сбежали, так еще и сутки все замалчивали.
Толпа вломились в здание горкома партии, там было всего двое сотрудников.
— Взяты заложники? — уточнил я, поднимая трубку телефона с соседнего стола. Слушая Цвигуна, набрал дивизию Дзержинского, потребовал вестового срочно разыскать Тоома.
— Уточняем — вздохнул Цвигун — Сведения крайне противоречивые.
Я «висел» на трубке, а Семен Кузьмич продолжал меня вводить в курс дела. Пока большинство скандировало на улице, наиболее активная часть людей устроила настоящий беспредел в здании уже обкома — ломали мебель, били окна
