вернулся бы один. Или растворился в шторме. Но вы ударили, он испугался, всё поменялось – Галилей вернул себе контроль и вывел нас из Пустоты. И теперь тот, второй, чувствует себя намного менее уверенно, чем раньше, и мой офицер сумеет с ним справиться.

* * *

«Нет, он меня не слышит… К сожалению, Наамар никого не слышит… Точнее, слышит, но давно считает, что лучше знает, как нужно делать, и убедить его нет никакой возможности…»

Радбуд Раде, сенатор Мэя, отошёл от окна, однако возвращаться в кресло не стал – тяжело посмотрел на явившегося с докладом министра внутренних дел и поинтересовался:

– Это всё?

– Так точно, – отрапортовал министр.

– Ни одного ареста?!

Ярость в голосе главы Стремления читалась более чем отчётливо, однако отступать министру было некуда, и он продолжил в прежнем, весьма бодром стиле:

– Нападавшие действовали очень организованно, и эффект неожиданности…

– Погромы случились во всех городах! – рявкнул Радбуд. – Во всех, будь я проклят, городах моего Стремления! И я хочу, чтобы Служба серифов ответила за такой провал! Мне нужны головы!

– Чьи?

– Отличный вопрос. – Радбуд вернулся в кресло во главе стола, закинул ногу на ногу, взял карандаш, перевёл взгляд на министра, сломал карандаш, продолжая смотреть министру внутренних дел в глаза, бросил обломки на стол и куда более спокойным тоном произнёс: – Меня устроят любые головы, Валек. Времени тебе даю до завтрашнего полудня. Если твои люди не произведут аресты настоящих участников или организаторов погромов. Я подчёркиваю – настоящих, а не кого угодно, лишь бы меня успокоить. Мне потребуются их головы. Я не хочу терпеть в Службе серифов идиотов, не способных исполнять свои прямые обязанности. А если ты не принесёшь их мне головы – мне принесут твою. И я не шучу, Валек, тебя макнули головой в дерьмо, а я не хочу стоять рядом с тем, от кого так воняет. Всё понятно?

– Всё, – уныло ответил министр внутренних дел.

– До полудня.

Валек выскользнул из кабинета, но в одиночестве Радбуд не остался – место провинившегося министра занял руководитель секретариата Кажин.

– Вы позволите высказать одну мысль?

Он, разумеется, подслушивал, но, разумеется, с разрешения сенатора. И дураком Кажин не был – иначе не добрался бы до столь высокой должности. Поэтому советы своего секретаря Радбуд всегда слушал и высоко ценил.

– Что я упустил?

– Если серифы поймают погромщиков и докажут, что они действовали по приказу Наамара, нам останется только…

– Воевать, – буркнул Радбуд.

– Воевать, синьор сенатор, – подтвердил Кажин.

– Не будем торопиться с обнародованием результатов расследования, – предложил Радбуд, жестом велев секретарю налить воды.

– Слухи всё равно поползут, – поморщился Кажин, подавая главе Стремления хрустальный бокал. – Они уже ползут.

– Народ уверен, что погромы – провокация фага?

– Люди так думают. А фага считают, что это вы наняли погромщиков, чтобы вернуть всех фага на север.

– Зачем это мне? – изумился Радбуд.

– Затем, что вы якобы ненавидите фага.

– Все знают, что это не так!

– Особенно жертвы сегодняшних погромов.

– Не забывайся. – Бокал с грохотом опустился на столешницу, но, поскольку был достаточно толст, не разбился.

– Я моделирую ситуацию, синьор сенатор, – очень спокойно ответил Кажин, на которого ярость Радбуда не произвела никакого впечатления. Кажин привык говорить правду и только правду, знал, что иногда его реплики вызывают неудовольствие, иногда – гнев, а иногда – ярость. Которые очень быстро перенаправлялись на тех, кто в действительности был их причиной. Радбуд был умён и понимал, что первое лицо не имеет права не знать правду.

– Народ говорит именно так?

– Секретная служба продолжает собирать информацию о настроениях, однако предварительные выводы звучат именно так.

– Спасибо.

– К вашим услугам, синьор сенатор.

– И каково твоё мнение о происходящем?

– Оно совпадает с вашим, синьор сенатор, – улыбнулся Кажин.

– У меня его ещё нет, – честно ответил Радбуд.

– У вас оно есть.

Да, есть, поскольку кровавые провокации Наамара сами по себе были достаточно весомым поводом для серьёзного ответа. Мнение у Радбуда было, но он не хотел воплощать его в жизнь.

– Если я объявлю мобилизацию, война станет неизбежной.

– Вы сказали, что сенатору Фага не понравилась идея Феодоры атаковать победителя.

– Она блефует.

– Но она по-прежнему сдерживающий фактор, синьор сенатор. Армия Уло достаточно велика и в решающий момент сможет изменить ход войны. А сенатор Фага уверен, что Феодора поддержит вас. Он знает вашу тайну, синьор сенатор, поэтому уверен.

– К сожалению, – пробормотал Радбуд.

– Да, синьор сенатор, – к сожалению, но он знает. И наступит момент, когда сенатор Фага поймёт, что главное препятствие на пути к достижению его цели – это сенатор Уло и стратегия победы требует её устранения.

– Наамар никогда так не поступит!

– Уверен, что, если бы неделю назад я предупредил вас о готовящихся погромах, вы бы ответили точно так же, синьор сенатор. – Секретарь склонился в полупоклоне. – У сенатора Фага есть цель, она им владеет, всё остальное – инструменты или помехи.

– Есть вещи, через которые Наамар не переступит.

Секретарь не ответил.

Он был прав, он был прав во всём, и поэтому Радбуду захотелось что-нибудь разбить. Немедленно. Поскольку выместить свой гнев на истинном его источнике – сенаторе Фага – Радбуд сейчас не мог.

– Нужно предупредить Феодору о возможном покушении, – спокойно сказал он после того, как стих звон разбитого об стену бокала.

– Да, синьор сенатор, – согласился Кажин. – И было бы неплохо каким-либо способом усилить её позиции.

– Каким?

– Пока не знаю. Но считаю, что любое усиление Феодоры нам на руку, поскольку заставит сенатора Фага вести себя осторожнее.

– И ещё сильнее желать ей смерти, – угрюмо бросил Радбуд.

– Или он опомнится.

– Ты в это веришь?

– Нет, – признался секретарь. – Но при ставке один к ста монетку не пожалею.

– И я – нет, – усмехнулся Радбуд. – Но мне понравилась мысль как-нибудь усилить позиции Феодоры. Спасибо.

– Благодарю, синьор сенатор.

– Что-нибудь ещё?

– Мэр Абергульфа и начальник городской службы серифов просят вас выйти на связь по защищённому каналу при первой же возможности. Они ждут уже два часа.

– Серьёзно? – удивился Радбуд.

– Да, синьор сенатор.

– Надеюсь, они хотят лично сообщить, что поймали погромщиков?

– Боюсь, что нет, синьор сенатор. – Кажин позволил себе усмешку. – Но при этом они сказали, что вопрос не менее важный и весьма срочный.

Радбуд посмотрел на часы, вздохнул – говорить с провинциальными руководителями ему совсем не хотелось, но поднялся и прошёл в личную радиорубку, расположенную через две комнаты от кабинета. В кресло садиться не стал: надел наушники, взял микрофон в руку и остался стоять у стола.

– Добрый вечер.

Радист немедленно покинул помещение, а Кажин занял позицию у