Шрифт:
Закладка:
Я вот выбираю такую «правду». К больным Бонапарт, разумеется, не прикасался. Хотя бы потому, что он не глупец. Однако в госпитале или хотя бы рядом с ним, что почти одно и то же, безусловно, был. И не только потому, что он не трус. Как главнокомандующий, Наполеон всегда ценил важность личного примера. Чума в Яффе – тот самый случай, когда он был просто обязан его подать, в том или ином виде. Рискнуть, но подать. Я уверен лишь в том, что что-то он сделал.
Не слишком убедительно? Ответа лучше этого у меня нет. И чем он хуже рассуждений про то, что «на Аркольском мосту он был, но даже до середины не дошел»?
Если легенда есть, то будут и те, кто ее «разоблачают». А есть «люди из легенды». Как Антуан Жан Гро. Человек, создавший образ совершенного романтического героя. По имени Наполеон Бонапарт. Говорят, что однажды довольный работами Гро император вручил художнику орден Почетного легиона, который снял со своего мундира. Может, правда, может, легенда.
Утверждают же многие любители красивых заголовков, что Гро покончил с собой из-за того, что так и не простил себе «предательства». В 1811 году император поручил ему расписать купол Пантеона. Там, среди великих правителей Франции, должен был быть и Наполеон. Судя по эскизам, и был.
Работа предстояла долгая, а в 1815 началась история Франции «без Наполеона». В 1824-м, когда Гро завершил работу, купол тоже был без Наполеона. Гро стал бароном. При новой монархии. А в июне 1835-го рыбаки выловили из Сены близ Медона труп утопленника. Художника Гро.
Из-за чего он покончил с собой? Хотите легенду – «не пережил измену». Хотите нечто похожее на правду – он просто стал ненужным…
Великий почти во всем. Давид
«Где твои кисти, Давид? Где твои кисти? Ты должен нарисовать еще одну картину, ты знаешь какую, Давид».
Глава делегации от народа, некий Гиро, обращался в Конвенте к одному из депутатов, художнику Жаку Луи Давиду. 14 июля 1793 года. Днем ранее был убит «друг народа» Марат. Близкий друг не только народа, но и Давида.
Гиро напрасно беспокоился – художник начал работать над картиной через два часа после смерти Марата. Когда что-то задевало душу Давида, он писал очень быстро. Днем, ночью. «Смерть Марата», одно из самых знаменитых своих полотен, – за три месяца. Картину поместили прямо в зале заседаний Конвента, депутаты заявляли, что она останется здесь навсегда.
…Не кто иной, как член Комитета общественного спасения, депутат Давид, председательствовал в Конвенте в тот день, когда молодому офицеру Бонапарту, отличившемуся при осаде Тулона, присвоили звание бригадного генерала. Потом он забыл это имя. В 1794-м из Конвента уберут картину с Маратом, чуть позже «уберут» и самого Давида. Художника посадят в тюрьму, выйдет он из нее, как часто и случается, другим человеком.
Разочарованным? Очень по-своему. Давид, конечно, действовал – а особенно говорил – как самый настоящий якобинец. Однако беру на себя смелость утверждать, что в революции его больше всего привлекала героика. Не буду отрицать, что у него имелись убеждения, однако они были явно менее важны, чем романтика слов и деяний. Даже будучи революционером, он прежде всего художник. Так что я бы не говорил о «крушении идеалов». Просто героев нет. Ни старых, ни новых. Потом появился ОН. «Покоритель Италии»…
Восторг, полный восторг! Теперь уже знаменитый художник Давид сильно смущается, когда ему сообщают о желании генерала Бонапарта познакомиться с ним. Они встретились и общались несколько часов. Зачем это было нужно Наполеону – не очень понятно. Но Давида он очаровал. Вернувшись домой, художник говорит своим близким: «Вот мой герой!» Сразу отметим, что героем Наполеон останется для него навсегда. Эта страсть оказалась посильнее, чем к Робеспьеру и Марату.
Рисовать, рисовать! Генерал соглашается прийти в мастерскую Давида и почему-то спрашивает художника, не хочет ли он побывать на войне, как его ученик Гро. Давид затрудняется с ответом, и генерал тут же теряет интерес к происходящему. Он прерывает сеанс и уходит, даже не взглянув на набросок. Ничего личного, предстоящая экспедиция в Египет волнует его гораздо больше.
Давид не расстроен. Он продолжает работу над знаменитыми «Сабинянками», картиной, которую он задумал еще в тюрьме. Полотно, воспевающее идею примирения… Сабинянки останавливают сражение, а вернувшийся из Египта Бонапарт – революцию.
Его называют первым консулом, но он уже – владыка Франции. А «Сабинянки» Бонапарту не понравились, что тоже не значило ровным счетом ничего. Первый консул о Давиде не забывал, хотел назначить его «живописцем правительства», Давид отказался. От места в Сенате – тоже. Он больше не хотел быть вовлеченным в политику. Ни в каком виде. «Где твои кисти, Давид?» В мастерской! Все важное отныне только там.
Генерал Бонапарт на «отказы» Давида отреагировал довольно спокойно. Его отношения с художником вообще будут такими – ровными. Воле правителя Франции Давид подчинится, а все остальное не столь уж и важно. Как это выглядит? Примерно так, как было с первым знаменитым полотном «наполеониады» Давида «Наполеон на перевале Сен-Бернар» (1801).
Государственный переворот Бонапарт совершил в ноябре 1799-го, но окончательно «узаконил» его в 1800-м. Новыми победами в Италии. Подобные победы обязательно нужно мифологизировать. Кто справится с задачей лучше Давида? А что было самым романтическим эпизодом? Конечно, легендарный переход через перевал Сен-Бернар!
– Я напишу вас со шпагой в руках!
– О нет, мой милый месье Давид. Сражения выигрываются не шпагой, а силой духа. Я хочу, чтобы вы написали меня сидящим на лошади, в ужасе поднявшейся на дыбы на краю обрыва. А я при этом остаюсь совершенно спокойным.
Он все уже видит! Художнику, даже столь великому, как Давид, нужно просто исполнить. Великий Давид думает – а почему, собственно, нет? Однако Бонапарт еще и позировать не хочет!
– Подходящую лошадь вам найдут на конюшне, что же до меня… Позировать? Зачем? Неужто вы думаете, что великие люди древности это делали?..
Давид даже растерялся. Бонапарт продолжал развивать мысль.
– …Ведь не точность черт, не маленькая бородавка на носу создают сходство. Характер – вот что главное!
Что было дальше – выбирайте сами. Есть версия, что позировать Наполеон так и не стал, есть – что все же позировал. Полагаю, что какое-то количество сеансов имело место, хотя Давид мог нарисовать картину и с помощью
