форме и с мечом на поясе. Ножны непривычно били его при ходьбе. Сэр Мерсигер по-отечески обнял Тристана и передал, что с ним желал говорить лорд Гавел. Министр предпочел провести аудиенцию наедине.

– Как вы себя чувствуете, сэр Трувер? Говорят, вы получили ранение, – учтиво поинтересовался лорд Гавел.

– Прошу вас, сэр, просто Тристан, – он испытывал неловкость от такого взрослого к себе обращения. – Я был контужен. Спасибо, мне уже намного лучше.

– Чудно, чудно. Я заметил, ты повязал ткань, – лорд Гавел указал на предплечье Тристана. – Это какой-то знак?

Пальцы Тристана непроизвольно сжали шифон лавандового цвета.

– Это дань памяти.

– Я понимаю. Насколько я в курсе, в Ордене вам дозволено носить не больше двух элементов, не являющихся знаками отличия. Только на фронте с этим могут возникнуть проблемы. В армии запрещены все неуставные атрибуты.

Шифоновая повязка грела и успокаивала. Тристан грустно подтвердил, что осведомлен о запрете.

– Я вижу, для тебя это важно. Я подпишу личное разрешение на эту нарукавную повязку, – пообещал министр.

– Благодарю, сэр. Чем я обязан такой заботе?

– Ты не обязан мне, Тристан, но я был бы рад, если бы мог уговорить тебя на службу.

– Вам, лорд Гавел? – удивился Тристан.

– Не совсем. Моему сыну нужен товарищ. Вы почти ровесники. Совсем скоро он тоже закончит учебу и отправится на фронт. Я бы хотел, чтобы он шел по этому пути не один, – объяснил министр.

– Ваш сын?

– Его зовут Илия, – ответил лорд Гавел, и Тристан подметил, как при упоминании о мальчике лица министра коснулась теплая улыбка. – Я присматривался, изучал ваши журналы. Думаю, первый рыцарь из выпуска – хороший выбор. И потом, ты мне понравился, Тристан. Ты скромный и не жадный, как подобает пальеру. Уверен в себе, но не стремишься затмить других. Еще я знаю, что ты сирота. Буду рад принять тебя в нашем доме и опекать, пока ты не станешь совершеннолетним.

– Предложение восхитительное, сэр, правда.

– Звучит так, будто следом я услышу отказ, – подметил министр.

– Я бы хотел, сэр. Но я не могу принести сейчас еще одну присягу.

– Я не требую присяги, Тристан. Было бы бестактно и неразумно с моей стороны. И я тем более в тебе уверился, когда ты отказался дать ее первому предложенному парню, пусть и сыну министра. Я уезжаю завтра, но у тебя будет время подумать.

– Не нужно, сэр, – твердо сказал Тристан. – Недавние события научили меня, что такие предложения нужно принимать или отклонять сразу же. И я ваше приму.

Лорд Гавел довольно улыбнулся и протянул Тристану руку. Две белых перчатки сошлись в крепком рукопожатии. В воздухе закружились запахи трав и ночи. И еще отчетливый аромат ежевики. Тристан был счастлив получить ее одобрение.

Эпилог

В траншеях творилось настоящее месиво из земли, людей и беспросветного дождя. Сложно было сказать, где заканчиваются земля и плоть и начинаются вода и небо. Залпы орудий, спущенные вслепую, летели цепными собаками в сторону врага. Тристан припал щекой к винтовке, нажал на спусковой крючок и обернулся к соседу по окопу. Старший лейтенант выругался и закричал:

– Это бесполезно, Тристан, надо поднимать полк в атаку!

Тристан кивнул и пошел на другой край траншеи, расшевеливая по ходу дела бойцов, почти приросших к оружию. Сам Тристан уперся рукой в окопную стену и опустил лоб на кулак. Вслушивался. Крики и звуки выстрелов утопали в ливне. Послышался протяжный свист. Тристан прошептал несколько слов себе в ладонь, поцеловал два пальца и коснулся ими нарукавной повязки под шинелью. Свисток прозвучал второй раз. К Тристану стали обращаться лица, синие губы продрогших солдат что-то вопрошали. В ответ Тристан только взглянул из-под локтя и кивнул. Позиции стихли перед бурей. Третий свист.

– В атаку! – скомандовал Тристан, оттолкнувшись от стены. – Живо, живо, живо! Всем в атаку!

Ему приходилось выталкивать бойцов взашей из окопов. Отправив в бой треть людей, он выбрался сам и стал уже вытягивать за руки и за шиворот остальных. Он был безмерно благодарен тем, кто шел в бой без его пинков. Привычка придавала ему сил. Когда он делал это впервые, старался не думать, что большинство солдат старше его и даже годятся Тристану в отцы. Сражение завязалось почти посередине поля. В прошлый раз Тристан был здесь, когда менял пленных. Он понял это по растяжкам с белыми тряпками под ногами. Сапоги увязали в грязи, скользили, и неуклюжесть пару раз спасла Тристану жизнь. Когда дождь превратился в тугой туман, а битва улеглась на землю непогребенными телами, Тристан шел между ними, отыскивая своих. Сегодня они победили. Он постоянно озирался, но не находил своего лейтенанта.

– Илия! – иногда звал он, когда видел, что в грязи кто-то шевелился.

С позиций прибежал солдат и доложил, что старшего лейтенанта Гавела нет и там.

– Илия! – крикнул Тристан.

В это мгновение невидимая сила словно бы схватила его за рукав шинели и потащила за собой. Через несколько шагов нашелся Илия. Он практически слился со всем тем, что было переквашено на земле. Тристан подозвал бойца, и они вдвоем дотащили командира до блиндажа. Санитар вышел к Тристану через десять минут и сказал, что лейтенант уже очнулся. Оглушение, даже не контузия. Тристан облегченно вздохнул и, склонившись, вошел в блиндаж.

– Раз я здесь, значит, победа? – с порога спросил его Илия.

– Значит, победа.

– Хорошо, – Илия отвернулся и закрыл глаза.

– Не делай так больше.

– Как?

– Не несись первым. Я нашел тебя под грудами тел. Ты так однажды на дружеский огонь нарвешься.

– Разве обещанный спаситель не должен быть героем? – саркастично поинтересовался Илия.

– Обещанный спаситель должен быть живым. Это вообще самое главное условие.

Они оба тихо посмеивались. Тристан присел на свободную койку.

– Когда я стану королем, ты перестанешь меня поучать, – пообещал Илия.

– Перестану обязательно, – согласился Тристан.

Илия бросил в него железной кружкой.

– Это что за помои? – завопил Тристан.

– Твой чай. Ой, прости, я испачкал твой новый китель.

– Чего тебе так весело? – спросил Тристан, отряхиваясь.

– Я жив и ужасно этим доволен. Ты как меня нашел?

– Феи привели, – ухмыльнулся он и стер комья земли с пальерской нашивки.

Илия хохотнул и что-то пробурчал под нос. Тристан знал, что каждое его слово о феях все расценивают как шутку. Но рыцарь обязан быть честным со своим сюзереном, даже если тот не воспринимает его слова всерьез. Подобрав более-менее сухое одеяло, Тристан накрыл Илию и вышел наружу. Пейзаж напоминал ему кадры кинофильма. Туман, грязь и камуфляж делали мир вокруг блеклым, почти нецветным. Тристан скинул шинель с плеча и взглянул на лавандовую повязку. Она не