ни один из них не задал мне вопрос, отчего мы битый час плутаем по улицам, вместо того, чтобы спросить у случайного прохожего, как пройти к Академии Магии. Чародеев никогда не любили в Изгарде за спесь и склонность к интригам, но сейчас уж больно громко звучали обвинения. Быть может, мы просто не привыкли к столичным обычаям, но некое чутье подсказывало мне, что не стоит нынче лишний раз обозначать свою принадлежность к чародейскому племени.

Спустя пару часов, потраченных на блуждания по бесконечным узким переулкам, я, наконец, припомнила одну из улиц и сообразила, в какую сторону нам следует идти. Так как об этом я заявляла уже не в первый раз, Мелихаро и Леопольд лишь хмыкнули с кислым выражением лица. Но на этот раз я не ошиблась – в просветах между крышами домов виднелась темная зубчатая стена, от вида которой у меня неожиданно перехватило дыхание. Сколько я не повторяла, что никогда больше чародеям не запугать меня, но сейчас мне вновь довелось почувствовать себя той беспомощной и глупой девчонкой, которую магистр Каспар когда-то оставил в стенах Академии, понадеявшись, что у нее хватит смекалки не пропасть в этом безумном незнакомом мире.

Но даже оживший застарелый страх не помешал мне заметить любопытную особенность – чем ближе мы подходили к Академии, тем меньше флагов, лент и гирлянд украшало дома, какими бы богатыми они не выглядели. Разумеется, у господина, что сумел найти деньги на лучшую черепицу и кованую ограду, нашлась бы пригоршня медяков и для покупки пучка лент, так что подобная сдержанность происходила явно не от бедности. Истина заключалась в том, что поблизости от Академии всегда селились господа, на протяжении многих лет имеющие дела с чародеями. Если уж ты сделал ставку на проигравшего, то нет смысла изображать, будто вовсе не участвовал в игре. Противники чародеев сегодня торжествовали, сторонники почли за лучшее сохранить лицо и вежливо отдать должное государственному празднику – не более того.

У главных ворот Академии лишь два промокших флага с позолоченной бахромой свидетельствовали о том, что здесь слыхали о счастливом событии в княжеском дому. Маги, конечно же, знали, что весь город судачит о том, как наплевать чародеям на славные события последнего времени, но считали ниже своего достоинства убеждать горожан в обратном. Это свидетельствовало о том, что Лига все еще уверена в своих силах, но вовсе не означало, будто уверенность эта имеет веские основания.

– Мы все еще можем повернуть обратно, – тихо, но страстно промолвил Мелихаро, не отводя от ворот встревоженного взгляда. – Я чувствую, что ловушка захлопнется, стоит нам только войти туда.

Магистр Леопольд попытался было что-то сказать, но лишь захрипел и взмахом руки показал, что ему тоже милее веселящийся город, оставшийся за нашими спинами.

– Ну уж нет, – нахмурилась я. – Если у кого эти стены и вызывают истинную неприязнь – так это у меня, ведь здесь мне несколько лет довелось быть ничтожнейшим и презреннейшим из человеческих существ. Но я еще раз повторяю вам – здесь мы будем в безопасности некоторое время, и лучшего выхода нам никто не предложит.

Демон вздохнул, чародей покачал головой, издавая грустное сипение, и я поняла, что какие бы бедствия нас не ожидали впереди – они тут же обвинят в этом меня, как изгардцы сейчас обвиняли магов в том, что осенью с небес проливается дождь.

Привратник без особого интереса осмотрел приглашение магистра Леопольда и отворил нам ворота. Помнится, первый раз я ступила на земли Академии, пройдя через крошечную калитку и будучи при этом всего лишь жалкой находкой опального чародея. Разумеется, в глубине души я надеялась, что второй раз приду сюда, став равной среди равных. Но ступенька, на которую я поднялась, выбиваясь из сил, оказалась не столь уж высокой: спустя десять лет я оказалась такой же беглянкой-обманщицей, что и раньше. И самым главным моим оружием была истина, открытая мне тогда щедрым крестным-самозванцем: чародеям нельзя доверять ни при каких обстоятельствах.

Стоило нам только очутиться на землях Академии, как появившийся из ниоткуда слуга предложил отвести нашего коня в конюшни, и я невольно вспомнила, что долгие годы училась так же незаметно и покорно ждать момента, когда следовало расторопно услужить чародею, к которому меня приставили.

С нескрываемым облегчением я проводила взглядом удаляющегося Гонория, и подумала, что сюда стоило прийти хотя бы для того, чтобы вернуть Лиге этот прожорливый и бесполезный подарок.

Половину наших пожитков взвалила на себя я, вторую половину – Мелихаро, и мы двинулись вперед, навьюченные точно погорельцы.

К тому времени уже порядком стемнело. Следовало поторопиться, иначе нам пришлось бы ночевать где-то в безлюдном уголке, окончательно попрощавшись с мыслью об ужине. Где-то в глубине парка жгли осенние листья. От запаха горьковатого дыма голод стократно усиливался, а на душе становилось вовсе тяжко, ведь нет на свете человека более склонного к меланхолии по вечерам, чем уставший путник, позавтракавший лишь постным супом, а обед и вовсе пропустивший по воле бессердечной судьбы.

Все здесь было знакомо мне, точно не прошло и недели с той поры, как я в последний раз видела башни Академии. Я уверенно направилась к главному входу – пять лет назад канцелярия, в ведении которой находились бумаги всех адептов, аспирантов и преподавателей, занимала лучшие комнаты самой старой части Академии, окна которой выходили на розарий и фонтаны. Вряд ли что-то могло с той поры серьезно перемениться. Этажом выше обитал сам ректор, тишайший господин Миллгерд, а вот крыло, из окон которого можно было помимо розария и фонтана любоваться еще и на партерные клумбы, безраздельно принадлежало Стелле ван Хагевен, мажордому Академии, от которой мне следовало держаться как можно дальше.

Из этого расположения любому догадливому человеку становилось ясно, что канцелярия являлась здесь второй по значимости силой, и к магам, ведающим учебными делами, следовало относиться с почтением, пусть даже обязанности некоторых из них сводились к хранению печатей или перекладыванию именных документов в алфавитном порядке. Впрочем, мне полагалось испытывать искреннюю благодарность к канцелярским чародеям – ведь только благодаря тому, что они выполняли свою работу спустя рукава, мне удалось в свое время так долго морочить голову Академии, выдавая себя за адептку.

Появиться у дверей канцелярии в столь поздний час, конечно же, было крайне непочтительным поступком и сложно было вообразить себе более неудачное начало для переговоров.

– Дьявольщина, кто не запер дверь? – громко вопросил один из канцелярских чародеев, завидев нас.

– Господа, не