Шрифт:
Закладка:
15. Смена образа
Благодаря окончанию жатвы Марья Ильинична выписывает себе из деревни вторую горничную, и Маринка переходит в моё единоличное владение, как когда-то Марфушка у настоящей Дарьи Алексеевны. Но свободного времени у неё от этого больше не становится, ведь я нахожу ей интересное и увлекательное занятие — следить за моим любезным женихом.
День-деньской то Маринка, то Васька отслеживают, куда ходит Анатолий, с кем общается Анатолий, сколько тратит денег Анатолий, и не замечен ли Анатолий в каких порочащих связях. Насчёт последнего Маринке и Ваське даже стараться не приходится — Анатолий только и делает, что играет в карты, кутит с цыганами и весело проводит время с молодой черноглазой особой по имени Лала.
Я полностью доверяю донесениям своих людей, но, чтобы убедиться во всём на сто процентов, сегодня прослежу за женишком сама. Как? А очень просто. Маринка сохранила мальчишеские костюмы, в которых мы ходили за часами Измайлова, и сегодня я использую один из них по назначению.
Когда Марья Ильинична и Алексей Петрович, француженка и учитель танцев ложатся спать, я немного жду, пока они уснут, надеваю штаны, рубаху, какое-то подобие старинной куртки, то ли кафтан, то ли армяк, прячу волосы под картуз, немного пачкаю лицо сажей и тихонько выбираюсь из дома.
Васька с толком и расстановкой описывает, как добраться до ресторана, в котором по ночам зависает Анатолий, даёт мне взаймы немного денег, помогает поймать извозчика, и я отправляюсь в своё первое московское приключение.
— Ой, в плохое место идёшь, пострелёнок, — покачивает головой старенький извозчик, когда я выхожу возле ресторана и оплачиваю проезд. — Попадёшь в дурную компанию, пристрастишься к алкоголю и девицам, вся жизнь коню под хвост.
— Не беспокойтесь, я сюда по делу, — успокаиваю я старичка. — Да и девицы — это совсем не моё…
— Такой молодой, а уже решил посвятить жизнь Господу? Богоугодное дело, — одобрительно качает головой старичок. — Удачи тебе в твоём предприятии, пострелёнок, не попадай в беду.
— Спасибо, — благодарю я дедушку, и быстренько прошмыгиваю в ресторан, в котором со слов Васьки и Маринки, частенько кутит Анатолий.
Ресторан полон народу — офицеры в ярких мундирах, господа во фраках, темноволосые парни и девушки в ярких нарядах, кажется, цыгане. Шум, гвалт, разудалые пьяные голоса, как среди всей этой суеты найти беспутного жениха? Заныкавшись в уголок, оглядываюсь в поиске Анатолия, и тут мне на помощь вовремя приходит громкий голос одного из гуляк:
— Анатолий, а расскажите о своей невесте? А то свадьба уже через неделю, а мы о вашей избраннице совсем ничего не знаем!
Оглядываюсь на голос, и вижу за одним из столов своего жениха, которого хлопает по плечу подвыпивший детина в зелёном фраке.
— Да что о ней рассказывать, — пожимает плечами Анатолий. — Худая как жердь, ухватиться совсем не за что, да ещё злоречивая вдобавок! Ни за что бы такую в жёны не взял, если батюшке не пришло бы в голову пригрозить лишить меня наследства, коль не брошу вольную жизнь и не женюсь на этом бледном подобии настоящей женщины. Мне нравятся такие, чтобы кровь с молоком, такие как ты Лала, — Анатолий треплет за щеку сидящую у него на коленях черноглазую цыганку в красном платье.
— Зачем же ему женить тебя, свет мой, — лукаво спрашивает Лала. — Ты ведь ещё так молод, молодой сокол должен волей наслаждаться!
— Видите ли, папаша внуков хочет понянчить. Так пускай брата женит, тот как уж вокруг моей невестушки вьётся! Нет же, «Анатолий, ты старший сын, тебе и первому жениться». А я гулять хочу! Вольной жизни хочу! Выпьем же за волю вольную! — Анатолий поднимает бокал, и подвыпившая компания с радостью вторит его тосту. Да уж, ну и жених мне достался — не только бабник, но ещё и алкаш вдобавок.
Выхожу из своего укромного уголка и подхожу к столу, за которым пять усатых личностей и одна дама рассеянно смотрят на полупустые бутылки и раскиданные по столу игральные карты. Это я-то худая как жердь? Вообще-то я стройная! И не злоречивая, а остроумная! Эх. женишок, поплатишься ты у меня за такие слова…
— Ты кто такой? Выпить хочешь? Господин Орлов угощает, — меня хватает за плечо усатый гражданин из компании Анатолия. Может усы — часть дресс-кода в их разнузданной компашке?
— Не откажусь, — понимаю, что лучше притвориться любителем спиртного — может так даже получится с женишком парой-тройкой фраз перекинуться и разузнать чего интересного.
Усатый наливает мне в стакан какую-то отвратительную жидкость, от которой за километр несёт спиртом, кивает на пустой стул, я сажусь, и я делаю вид, что пью. Не понимаю, как этим можно наслаждаться? Меня от одного запаха уже мутит!
К продолжающей сидеть на коленях Анатолия цыганке подбегает мальчуган лет пяти, кажется, сын, но она быстро говорит ему что-то на своём языке, и расстроенный малыш убегает. Во сколько же лет Лала успела ребёнком обзавестись? Выглядит совсем молоденькой.
— Лала, а спой нам ту песню, что давеча пела, протяжную такую, — Анатолий отхлёбывает из стакана. — Что-то грустно мне, музыки душа просит.
Лала ловко спрыгивает с колен моего жениха, достаёт откуда-то гитару, и начинает петь заунывную цыганскую песню. Хорошо поёт, с надрывом, прямо за душу берёт. После того, как песня заканчивается, Анатолий вытирает рукавом скупую слезу, и начинает жаловаться на жизнь.
— Больно мне терять свою свободу, друзья мои, вы представить себе не можете, насколько больно.
— А почему бы вам тогда не отменить свадьбу? — делаю голос как можно ниже, чтобы он походил на мужской. — Вы ведь совсем не любите свою невесту, зачем же на ней жениться? Женитесь на Лале! Так и свободу сохраните, и будете жить с любимой женой…
Моя речь завершается дружным хохотом всей честной компании, как будто я сказала что-то очень весёлое.
— Ну малец отчебучил, смешно-то как, — сгибается пополам темноглазый офицер, сидящий по правую руку от Анатолия.
— Видно ты совсем зелёный юнец, раз думаешь, что наследнику князя позволительно жениться на цыганке, да ещё и с ребёнком, — грустно вздыхает Анатолий. — Да меня за одно такое желание батюшка мигом наследства лишит! Это же весь род опозорит, в свете пересуды начнутся, мне мигом во всех домах откажут. Лишусь всего — друзей, денег, семьи.
— Ничего себе, — удивляюсь я. Не так уж оказывается хорошо быть княжеским сыном. Только и думаешь, что скажут о тебе в свете, да как бы наследства не лишиться.
— Так что моя
