с другими реставраторами по тканям, для починки системы пожарной сигнализации был приглашен электрик. Было заметно, что он чем-то возбужден; взобравшись на высокую лестницу, специалист по сигнализации что-то недовольно бубнил, а потом и вовсе разразился настоящей гневной тирадой:

– Вы слышали, сегодня по радио сообщили, что какой-то министр Ярошенко запретил деятельность КПСС в своем министерстве. Это возмутительно.

Коллеги Оксаны, понимая, что речь идет о ее любимом муже и что сейчас его будут материть, не желая поддерживать разговор, дружно опустили глаза и углубились в свою важную реставрационную работу. Общество было очень поляризовано, народ осмелел, искрили не только электрические провода, вспыхивали дискуссии и перепалки между сторонниками и противниками коммунистов. Не найдя живого отклика в сердцах женщин среднего возраста, электрик обратился к Оксане, как к самой молодой вышивальщице:

– А вот мне все-таки интересно, что о такой наглости думает молодое поколение?

Оксана подняла голову и дерзко ответила:

– А молодое поколение думает, что Ярошенко прав!

Специалист чуть с лестницы не рухнул.

– Это еще почему?

– Да потому что это мой муж! А он всегда прав! (Вот слово настоящей женщины.)

Электрик с надеждой посмотрел на присутствующих. Одна из реставраторов подняла глаза к небу и развела руками – да, ты вляпался.

Сторонник КПСС быстро смотал свои провода и бесшумно скрылся.

Конечно, рискованность моего шага не замедлила сказаться. Кто-то из ортодоксальных сотрудников-коммунистов нашего министерства накатал «телегу» в Генпрокуратуру СССР. Дважды я получил соответствующие повестки с требованием явиться в Прокуратуру СССР – один раз за это распоряжение, а повторно через несколько месяцев, когда вывесил у себя в кабинете российский флаг и напечатал его на своих визитках, – «в связи с нарушением установленной символики».

Реагировать на подобные уведомления тогда было недосуг. Нам едва хватало времени на самые неотложные дела – Силаев постоянно подгонял своих министров, держал нас в состоянии постоянной боевой готовности.

Он требовал конкретных результатов и перспективных наработок реформ. Если бы тогда мы всё время оглядывались и не принимали самостоятельных решений, то не сделали бы даже того малого, что успели сделать.

Созданное впервые Министерство внешних экономических связей России требовало полной отдачи сил. Всё приходилось делать с нуля: от поиска помещения, штатного расписания министерства и разработки концепции внешних экономических связей России до налаживания прямых связей с зарубежными странами, предложений конвертируемости рубля, получения кредитов, лицензирования, квотирования и т. д.

Сейчас, очевидно, только профессионалы помнят, что до создания нашего министерства вся внешнеэкономическая деятельность регулировалась совместными решениями политбюро ЦК КПСС и Совмина СССР, то есть неведомым волюнтаристским политическим путем.

Во внешнеэкономической области никто и никогда не слышал о таких категориях, как тарифное и нетарифное регулирование, конъюнктура, конкуренция, ценообразование, лицензии, квоты… И в советских академиях этому тоже не учили, всё было направлено на развитие плановой, неэффективной, распределительной экономики.

Главным и определяющим во внешнеэкономических отношениях, несмотря ни на какие экономические последствия для страны, были политические решения ЦК КПСС. Экономика и выгода полностью приносились в жертву коммунистической политике, которая в конце концов себя не оправдала и с треском провалилась.

Менее чем за один год нам удалось ввести во внешнеторговую практику такие инструменты рыночного регулирования, как таможенные пошлины, акцизы, лицензии, квоты. Силаев живо интересовался всеми экономическими вопросами и сам лично активно участвовал в процессе разработки экономических реформ. Это был грамотный, настойчивый и моторный руководитель.

Когда я еще был депутатом, меня назначили председателем подкомиссии по налоговой политике Верховного Совета СССР. Раньше таких слов даже не произносили. Вообще, конец 1980-х – начало 1990-х были очень интересным отрезком нашей истории, временем начала реформ, надежд и разочарований.

Предложенный мной законопроект по налогообложению – альтернативный правительству Павлова, который в то время являлся премьер-министром СССР и одновременно председателем Государственного совета по экономической реформе Кабинета министров СССР, – был принят для дальнейшего использования как союзным, так и республиканским парламентами.

Его главная задача – не душить нарождающихся предпринимателей, особенно производителей продукции, многочисленными пошлинами и налогами, а создать им режим наибольшего благоприятствования, ввести систему поощрительных, а не запретительных налогов.

Силаев поручил мне предложить отдельные положения законопроекта по экономической реформе, которыми в разное время занимались Григорий Явлинский, Геннадий Фильшин и Евгений Сабуров.

Его же указанием было разработать новую, отличную от советской концепцию либерализации внешних экономических связей Российской Федерации. В этот документ в раздел «Выставочная деятельность» я включил, в частности, предложение использовать морской порт (тогда еще Ленинграда) и инфраструктуру «Ленэкспо» для регулярного проведения выставок морских вооружений.

Эту идею живо поддержал мэр Ленинграда Анатолий Собчак, который многое сделал, чтобы она стала реальностью. Даже находясь в вынужденной эмиграции во Франции, он вместе со мной продолжал работать на эту перспективную программу.

Кроме того, поскольку я хорошо владел французским языком и неплохо знал эту страну, то, под впечатлением авиационного салона в Ле-Бурже, записал в концепцию предложение о регулярном проведении аналогичных авиационных выставок на одном из подмосковных аэродромов.

Ельцин среди прочего выделил эти предложения и отдельно «пытал» меня, как я себе всё это представляю, насколько это реально… После целого ряда решений, преобразований и коллизий, благодаря усилиям многих людей, эти две идеи воплотились в Международный военно-морской салон в Санкт-Петербурге и Авиасалон МАКС в Жуковском.

В реализацию МАКСа, очевидно по поручению Ельцина, активно с удовольствием включился и во многом преуспел бывший летчик вице-президент России Руцкой. Были и в его жизни светлые моменты, полезность и относительные успехи…

Правительству Ивана Силаева предстояло в кратчайшие сроки решать острейшие внешнеэкономические задачи. В частности, осуществить на деле частичную конвертируемость рубля, дать возможность иностранным фирмам торговать в России за рубли и использовать рублевую выручку для развития своего бизнеса в нашей стране, т. е. не вывозить прибыль, а реинвестировать ее.

При правильном подходе к этим вопросам мы могли значительно укрепить курс рубля по отношению к доллару США, особенно если бы разумно и без паники проводилась приватизация.

Внешние экономические связи невозможны без кредитования и проведения взаимных расчетов в валютах различных стран через банки. Однако в 1990 году Внешэкономбанк СССР, который единственный на то время имел такие возможности и права, был абсолютным банкротом.

Тогда на заседании правительства я предложил создать новый банк для внешней торговли – Внешторгбанк РСФСР, не обремененный никакими долгами и не зависящий от волюнтаристских решений ЦК КПСС.

В октябре – ноябре 1990 года мы совместно с министром финансов Борисом Федоровым и исполняющим обязанности председателя Центрального банка РСФСР Геннадием Матюхиным подготовили и подписали целый ряд нормообразующих документов по созданию Внешторгбанка РСФСР, известного сегодня как ВТБ.

По моей просьбе хозяйственная служба нашего министерства подобрала три варианта размещения в Москве головного офиса Внешторгбанка РСФСР. В результате я остановился на солидном старинном здании по адресу Кузнецкий Мост, дом 16. Первым председателем правления ВТБ был назначен Валерий Телегин. Так появился важнейший инструмент рыночного кредитования внешней торговли. В 2010 году банк отмечал свой 20-летний юбилей, руководство с удовлетворением заполняло налоговые декларации на десятки миллионов долларов годового дохода, а его создателям не удосужились даже отправить почтовую открытку или сделать телефонный звонок…

Дважды в Архангельском в дни условного отдыха я докладывал Борису Николаевичу возможную схему привлечения иностранных инвестиций в экономику России. Речь шла о рублевой массе, полученной иностранными компаниями за продажу на территории России необходимых нам зарубежных товаров и услуг за рубли.

Я предлагал, чтобы иностранные фирмы продавали свою продукцию за рубли, с правом инвестировать в нашу экономику для дальнейшего развития своего бизнеса – пока рубль слаб и не готова его полная конвертация, которой препятствовало союзное правительство.

После серьезных дебатов российским правительством в декабре 1990 года было принято постановление «Об использовании иностранными фирмами денежных средств в советских рублях на территории РСФСР».

Согласно этому постановлению иностранные фирмы могли использовать на территории РСФСР средства в советских рублях для инвестиций при разгосударствлении и приватизации собственности в некоторых сферах экономики, а также для приобретения недостроенных зданий и сооружений, создания новых предприятий, закупки сырья для работы внутри РСФСР.

Решения по конкретным вопросам, связанным с использованием иностранными компаниями средств в советских рублях, должны были приниматься Минфином РСФСР, МВЭС РСФСР, Госкомитетом РСФСР по управлению имуществом совместно с Госбанком