отец всячески выражал отвращение к своему слабому отпрыску. Лучше умереть, чем столкнуться с ним, когда он в таком настроении. А, учитывая, что Логан сбежал и выставил его в подобном свете, другого настроения ждать не приходилось.

У него оставались призрачные воспоминания о том, каким папа был до автомобильной аварии. Та авария разрушила их жизни и, по сути, убила маму. И в ней был виноват только он. Он сидел на заднем сиденье и жаловался на голод, тогда мама развернулась и протянула ему пакетик «Тэдди Грэхэмс». Это отвлекло отца, который проехал на красный свет, из-за чего они оказались на пути приближавшегося грузовика.

Ему недавно исполнилось пять, и он тогда находился на заднем сиденье, а потому его воспоминания были обрывочными. Однако он помнил визг тормозов, разворот машины, скрежет металла о металл и вылетевшие из маминой руки «Тэдди Грэхэмс», парившие по всему салону. Он был пристегнут к детскому креслу, потому избежал худшей участи. Его родители получили травмы, которые, по словам доктора, жизни не угрожали, однако, как показало время, очень на нее повлияли. Мама так сильно ударилась головой о боковое окно, что заработала сотрясение. Отец же сломал левую руку и несколько ребер. Их тела покрывали чудовищные перекрестные синяки в местах, куда надавили сработавшие ремни безопасности.

Прибыла скорая и отвезла их всех в больницу. Затем приехала бабушка Нэн, забрала его к себе, и он прожил с ней несколько дней.

Отец пропустил четыре недели работы и начал пить. Каждый раз, когда он рассказывал об аварии, что делал довольно часто, он называл Логана «этот чертов пацан» и переходил к тому, как он ныл, требуя «Тэдди Грэхэмс». Люди, с которыми он делился этой историей, награждали Логана такими взглядами, словно не могли поверить, как ребенок мог поступить с родителями подобным образом. После аварии у мамы Логана начались постоянные головные боли, из-за чего она принимала много лекарств и часто спала. Когда-то они считались нормальной семьей, но сейчас остались лишь злость и боль. И все это случилось из-за него.

До аварии отец был другим. Не нежным и трепетным, как мама, но другим. Лучше. Похожим на обычного отца. Когда чинил кран, он рассказывал Логану, как все устроено, и брал его с собой в хозяйственный магазин. Если они сталкивались со знакомыми, папа клал руку на голову Логана и представлял его:

– Это мой сын, Логан. Парень точно пойдет по стопам своего старика, – с гордостью.

После аварии отец не хотел иметь к нему отношения. Да и неудивительно. Логан все испортил. Он мог потерпеть и получить «Тэдди Грэхэмс» позже, но не стал, и из-за него все круто изменилось.

Мог ли он довериться той женщине Лоре, которая сказала, что переживает за него? Вероятно. Он мог написать записку, сочинив новую историю о том, откуда взялся. Тогда, если она вызовет полицию, его отдадут доброй приемной семье, и ему не придется встречаться с отцом.

Но он сердцем чуял, что так просто он не отделается. В его жизни все было непросто.

Глава 20

Бабушка Нэн глубоко вдохнула и постучала в дверь. Проследить за Сатирой оказалось легко, но это был лишь конечный пункт ее долгого пути. Она рано утром отправилась в магазин, набрала консервов, туалетной бумаги и задалась целью пройти через кассу, за которой работала Сатира. Когда пришла пора расплачиваться, она решила завязать светскую беседу.

– Славный сегодня денек, – сказала она, протягивая деньги.

– Да, – ответила Сатира с улыбкой.

Бабушка Нэн не знала, как отреагирует на встречу с той, которая заменила Эмбер в жизни Роберта и Логана. Если верить словам мисс Трэйси, Сатира и ее дочь находились в приюте для бездомных, но ничто в облике этой женщины не намекало на трудные времена. Симпатичное лицо, темные блестящие волосы, скрученные и собранные на затылке, безупречная кожа и неплохие зубы. Тело-сложением она походила на танцовщицу живота: не худощавая, а, как говорится, «есть за что подержаться». Бабушка Нэн почти представила ее в роли матери Логана: как она собирает ему обед, напоминает почистить зубы, стирает одежду.

– Было бы жаль упустить такое солнце. Вы скоро заканчиваете? – заговорила бабушка.

– Не раньше двух, – печально покачала головой Сатира и отсчитав, вручила ей сдачу. – Хорошего дня.

Дальше оставалось ждать двух часов. Она тем временем заправилась, нашла магазин, торговавший выпивкой, купила Роберту его любимый скотч, убрала бутылку в сумочку так, что торчали лишь горлышко и крышка, и вернулась к «Алди» продолжать слежку. До нее быстро дошло, что сотрудники парковались у заднего входа. Она вела наблюдение до двух часов и, когда Сатира вышла из магазина с двумя пакетами продуктов, завела двигатель. Сатира забралась в зеленый «Форд», и бабушка Нэн поехала с парковки прямиком за ней. Первые несколько минут преследование шло без проблем, но какой-то грузовик, пародируя камикадзе, перестроился из одного ряда в другой, перегородив собой обзор, и бабушка Нэн потеряла «Форд» из виду на пятнадцать кошмарных секунд. Однако Сатира вскоре повернула, объявившись в поле зрения, и мир снова обрел яркие краски.

Сатира направлялась в самый дальний район Чикаго, прямо к черному зданию из кирпича. Она въехала на узкую подъездную дорожку. Бабушка Нэн предположила, что позади дома находилась парковка, но решила не попадаться на глаза. Она заняла свободное место через дорогу. Потом выбралась из машины, перебежала дорогу и кругом обошла жилой дом, спиной прижимаясь к кирпичам, как шпионы в кино. Ее скрытность ей помогла. Добравшись до обратной стороны здания, она увидела Сатиру, которая сидела в припаркованной машине, приложив к уху мобильный телефон. Бабушка Нэн следила за тем, как та завершила разговор и вышла из авто с сумочкой на поясе и пакетами в руках. Подойдя к задней двери, она переложила один пакет ко второму и покопалась в сумочке в поисках ключа.

Когда Сатира вошла в подъезд, бабушка Нэн бросилась к двери и успела ее схватить до того, как та закрылась. Подождав, пока Сатира поднимется по ступенькам повыше, она продолжила слежку. Дверь в квартиру захлопнулась раньше, чем бабушке удалось увидеть, куда женщина зашла. Но она могла угадать, сориентировавшись по тому, с какой стороны раздался звук.

Бабушка Нэн стояла в коридоре, прямо за дверью, и примерно минуту прислушивалась. Она уловила женский голос, вероятно, принадлежавший Сатире, и мужской – тот ей отвечал. Даже не разбирая предложений, она не сомневалась, что собеседник женщины – Роберт. Он обладал глубоким тембром и грубоватой манерой речи: слова слетали с языка резко и