— Не переживай котик, — подошла к Сидору Алиска, и потянувшись на носках, поцеловала его в губы оставляя вокруг запах экзотических духов, — Я не дам тебя в обиду, — и она, обтерев ручкой отпечаток губной помады с лица Сидора, тоже вошла в дом.

Сидор остался стоять на улице, прищурившись, наблюдая за снежинками, еще искрящимися в воздухе. Чуть в стороне, стояли несколько припаркованных черных лимузина следственного комитета, приехавших раньше со следователями из Квасквы, которые сразу начали производить обыск в доме, попросив Сидора с Герасимом покинуть помещение. Прошло, наверное, минут сорок, когда из дверей выглянул молодой человек в строгом костюме и вежливо пригласил Сидора пройти в дом.

В комнате, на диване, сидел Челентано закинув ногу на ногу, а рядом с ним, раскладывая на столике какие-то листочки и что-то разъясняя пристроился главный следователь, одетый в синей форменный мундир. Чуть в стороне у окна, стояла Алиска, с тонкой, длинной сигареткой, уже без шубки, в элегантном серебристом, спортивном костюме и разглядывала какие-то фотографии, которые держал перед ней один из следственной группы. На полу, перед столом, стояло множество корзинок с банками и сушеными грибами, которые, когда-то привозили Сидору приезжающие в усадьбу гости. Вокруг корзинок ходили несколько следователей, перебирая содержимое и что-то записывающие в блокноты.

Прошло еще несколько минут, пока следователи не закончили перепись и положили блокноты на стол перед главным следователем. Тот, быстро просмотрев их, сделал пометку в своем блокноте и любезно улыбаясь Челентано, произнес: У нас все готово. Можем начинать.

— Начинайте, — кивнул головой Челентано.

— Итак, — тем же любезным голосом начал главный, заглядывая в свой блокнот, — В качестве взяток, полученных господином Сидоровым, нами изъяты и приобщены к делу следующие вещественные доказательства. Сто тридцать три банки соленьев и варенье. Пятьдесят шесть связок сухих грибов. Восемь килограмм сала, а также семь десятков куриных яиц.

— Неверно, — вдруг произнес Сидор.

— Что не верно, — посмотрел на него следователь.

— Яиц было больше. И сала, — ответил серьезным голосом Сидор, — Просто Герасим каждое утро жарил мне яичницу на завтрак, — и он, повернувшись к Герасиму, со скучным лицом, стоявшему у двери, — Не помнишь Герасим, сколько ты яиц использовал за это время?

— Так кто ж их считал, — снял шапку и почесал затылок Герасим.

— Это не принципиально, — вежливо улыбнулся следователь, — Большого значения не имеет.

— А что же тогда имеет, — с любопытством спросил Сидор.

— А то, что было на дне корзинок в конвертах, — не меняя вежливого тона, произнес следователь.

— В каких еще конвертах, — с недоумением спросил произнес Сидор.

— Вот в этих, — следователь раскрыл папку, лежащую перед ним в которой лежали несколько разной толщины конвертов. Взяв один из них, следователь произнес, — Вот, например, в конверте полковника Самодура, обнаружено пять тысяч долларов, и записка «Принесу еще столько же». В конверте городского главы обнаружено аж триста пятьдесят тысяч родных рублей. А вот конверт от господина Штирлица, — он с некоторым удивлением заглянул во внутрь и разочаровано произнес, — Всего сто пятьдесят тысяч рублей. Странно как-то. Зато братья Филины не поскупились, — он достал из конверта банковский чек и потряс им воздухе, — Уже хороший улов. Чек на два миллиона.

— Чего два миллиона, — поинтересовался Челентано.

— Рублей, конечно, не долларов, — ответил следователь и добавил, — И еще две корзины от Березовских и Сосновских крестьян с десятью тысячами. Естественно рублей.

— О каких конвертах и деньгах вы говорите, — ничего не понимая произнес Сидор, — Да, приносили они эти корзины с банками. Брал. Не удобно было отказать. Но ни про какие деньги, вообще разговора не было. Вот Герасим свидетель. Он принимал эти корзины. Скажи им Герасим.

— Ну, так, конечно, никто не говорил. Оно ведь и так было понятно, — неопределенно ответил Герасим.

— Что было тебе понятно, — переспросил удивленно Сидор.

— Что, не в грибах и варенье дело, — вздохнув, ответил Герасим, — Так всегда здесь было заведено, начальство ублажать. Еще со времен покойницы барыни Варвары Петровны, уряднику там или околоточному, деньги не напрямую давали, а в корзинку положив, в конвертик почтовый, банками прикрыв. И ничего, тут такого.

— А что же ты меня не предупредил, — оторопел от сказанного Сидор.

— Я думал вы все знаете и понимаете, — неопределенно пожал плечами Герасим.

— Вот видите, факт взятки подтвержден одним из фигуранта, дворником Герасимом, — официальным тоном произнес следователь, — Но он здесь проходит как свидетель. Деньги предназначались господину Сидорову для более благосклонного отношения к местной элите.

— Насколько это потянет, — взглянул на следователя Челентано.

— В сумме если еще приплюсовать стоимость содержимого банок, потянет на взятку в особо крупных размерах, от пяти до девяти лет, — казённым тоном ответил следователь.

— Ясно, — зевнул в ответ Челентано, — Что еще?

— Остальное менее значительное, — разложив перед Челентано фотографии, стал объяснять следователь, — Вот фотографии, сделанные с уличных камер наружного наблюдения, возле автобусной остановки и на заправке, куда подозреваемый сопровождает перевозку местного алкогольного продукта для передачи его оптовикам. Название продукта к сожалению, не установлено пока.

— Утро стрелецкой казни, — равнодушно произнес Сидор.

— Что, — не понял следователь.

— Название продукта. Можете вписать в протокол, — добавил Сидор.

— Спасибо, — поблагодарил следователь, делая пометку в блокноте, и продолжил, повернувшись к Челентано, — Это в любом случае конечно незаконный оборот алкоголя. Но здесь объемы незначительные и разовое участие. Так что, год может прокурор запросить, два от силы, — и он, отодвинув вторую папку, открыл следующую. — Что касается политической деятельности подозреваемого. То в ней он сам непосредственно не принимал участия. Но обеспечивал материальную поддержку членам протестной группы.

— Что это значит, — недовольно спросил Челентано.

— Он лично покупал краску, которой впоследствии были нанесены антиправительственные надписи на фасадах домов города, — Тут следователь замолчал, и порывшись в папке следователь положил какие-то бумажки на стол, — Вот копии чеков и продавщица автомагазина опознали его по фотографии.

— Какое наказание за это может последовать, — с недоумением спросил Челентано.

— Наш суд может конечно это квалифицировать, как подготовку к цветной революции. «Тут и краска фигурирует, — неуверенно произнес следователь, — Ну и на …» двушечку может притянуть. Но основной упор в обвинении надо, конечно, делать на взятки. Здесь чистая статья и вещественные доказательства.

— Понятно, — подытожил Челентано, — Это все?

— Ой, простите, забыл еще про белых медведей, — доставая последний листок из папки, виновато произнес следователь. — Тут еще нанесен материальный ущерб.

— А медведи то, какое отношение ко мне имеют, — воскликнул Сидор.

— Опосредованное, — не задумываясь, ответил следователь. — Эти медведи две недели назад были похищены из офиса отделения правящий партии по городу N- ску. Являющиеся как известно