- А вот и наш герой. – Гриневич подвёл Виктора к крупной высокой даме с миловидным лицом, светлыми волосами, убранными в хвостик на затылке, в длиннополом сером пиджаке, и такой же юбке. Она придирчиво смерила Виктора взглядом.

- Одет отлично, ничего менять не будем. Грим… ну может чуть припудрим, лоб и щёки, а так, орёл. – Она улыбнулась и коротко кивнув представилась: - Режиссёр центрального телевидения Вера Игнатова.

- Виктор Николаев. – Виктор аккуратно пожал протянутую руку и коротко поклонился. – Я так понимаю, что меня без меня женили?

- Вы про съёмку? – Игнатова заразительно расхохоталась. – Такое временами случается. Но вы не переживайте. Вопрос со съёмкой согласован на самом верху.

- А конкретно? – Виктор улыбнулся. – Мне на такое мероприятие нужно разрешение руководства.

- Перестаньте капризничать, Витя. – Отмахнулась женщина. – Вон, ваш парторг, с ним и согласовывайте.

Виктор глянул на часы. Суббота, семнадцать. В принципе все уже наверняка отдыхают, но есть люди, которые на работе круглосуточно.

- Алексей Сергеевич, мне нужен телефон, и желательно где-нибудь не в шумном месте.

- Пойдём. У тут рядом кабинет методиста.

- Мы недолго. – Виктор снова улыбнулся женщине и поспешил за Гриневичем, который знал здесь каждый угол.

- Людмила Анатольевна, позвольте нам позвонить?

- Да, конечно. – Женщина, сидевшая за широким дубовым столом, взяла аппарат, и пододвинула его на край стола, чтобы гостям было удобно.

Виктор набрал номер по памяти, и подождал пока дежурный поднимет трубку.

- Дежурный узла связи Полищук.

- Здравия желаю, товарищ Полищук. Кодовый двадцать семь тринадцать. Объект Роща. – Мембрана у трубки была очень громкой, и в кабинете было отчётливо слышно весь разговор.

- Кодовый… принят. Объект Роща, соединяю.

- Голиков у Аппарата.

- Добрый вечер Виктор Андреевич. Николаев беспокоит.

- А, Витя… Рад слышать. Как рука? Леонид Ильич про тебя сегодня спрашивал.

- Рука в порядке. Уже за руль сел. Я вот чего вас беспокою. Мне же аппарат согласовал выступление в моём институте. Ну типа встречи со студентами. А тут телевидением приехало. Какая-то Вера Игнатова. И я сразу подумал, что, если были такие сложности с согласованием того, формата, ну а телевидение это же боле жёсткий вариант.

- Правильно что позвонил. – Голиков помедлил. – Леонид Ильич очень не любит, когда такие вещи случаются без его ведома. Я сейчас всё организую.

Виктор положил трубку и посмотрел на Гриневича, который стремительно менял цвет, с сочно-розового на серый, с коричневыми прожилками, и глазами, округлившимися от ужаса.

- Эээ… - он тянул руку к аппарату и силился что-то сказать, но не мог протолкнуть воздух через горло.

- Ну, вот так. – Виктор развел руками. – Давайте вернёмся в кабинет директора. Я хочу ещё пару слов сказать режиссёру.

Но в кабинет возвращаться не пришлось. Вера Игнатова стояла в коридоре распекая кого-то из своих работников. Виктор дождался, когда она закончит, и подошёл.

- Вера, простите как вас по отчеству?

- Витя, оставь уже это всё. – Женщина скривила лицо. – Ты студент, а ведёшь себя прям, как, ну я не знаю… Будь естественнее.

- А так лучше? – Виктор вытащил из кармана удостоверение и показал его телевизионной даме.

- Верх… со.. – женщина скользила глазами по документу, пытаясь вникнуть, и слова словно кирпичи падали в голову, образуя нечто совсем невероятное. Телевизионному работнику, газетчику, и партийному функционеру было никуда без точного представления табели о рангах, и своего места в нём. И тут какой-то студент показывал удостоверение сотрудника центрального аппарата Верховного Совета, и не просто сотрудника, а начальника управления, что без вариантов было генеральским уровнем.

- Вера Сергеевна! – Из кабинета директора, словно ужаленный выскочил помреж Петрищев. - Вера Сергеевна!!! Вам сам Лапин звонит! Он у аппарата!!!

Совершенно ошалевшая от такого явления, режиссёр повернулась и деревянным шагом вошла в кабинет.

Но к чести Игнатовой, она даже, получив совершенно незаслуженный втык от главы государственного телерадиокомитета СССР, быстро сориентировалась и, выйдя из кабинета бледной, чуть ощипанной, но готовой к бою, снова взяла ситуацию под контроль.

- Так. Свет? Где инженер? – Пусть выставляет местный свет, и ставит наши прожектора. Будем работать с трёх точек. – Оганесян! – Громко гаркнула она, так что зазвенели стёкла. Звук будешь отдельно писать на тонвагон, а картинку сразу отправлять по линии на телецентр.

- Сделаем. – Звукоинженер энергично кивнул.

– Ставь два журавля, на основу, и ещё один в резерв. Зал обязательно подзвучить но не вздумай возбудиться на трансляции. Сгною. Будешь радиоузлом на плавбазе заведовать. Сейчас прибудет ещё один телевагон, прими, помоги распаковать, и выставляй камеры. Будем работать цвет[1].

Раздав подчинённым ценные указания, женщина повернулась в сторону Виктора.

- Так. Как, вас по отчеству? Виктор…

- Вера Сергеевна, - Виктор широко улыбнулся. - Оставьте уже это всё. Вы телевизионный режиссёр, а ведёте себя как кинорежиссёр на премьере в Госкино. … Будьте естественнее.

- Утёрлась. – Женщина неожиданно громко рассмеялась. – Значит так. Поставим столик, пару кресел, я буду озвучивать вопросы – ты на них отвечать. Если что, я всякие провокационные сложу от себя по правую руку. Решение по ним примешь сам. Но учти, что всё пойдёт на плёнку, а там могут вырезать всё.

- Это уж точно не моя печаль. – Виктор усмехнулся. – Моё дело принять бой на рубеже, и не особо увлекаться погоней. А уж что там напишут историки, меня не волнует.

Слух о том, что в клубе сегодня будет выступать Виктор Николаев, полыхнул по всему МАИ, словно пороховая дорожка. Виктор с одной стороны не особо выделялся в среде студентов, а с другой, то, что он был Героем Советского Союза, и имел другие награды, весьма будоражило молодых людей. Ну и конечно же дамы. Как же без них. И студентки МАИ, и других ВУЗов весьма интересовались личностью героя.

Все заинтересованные стороны знали, что у него есть подруга, а особо продвинутые, даже были в курсе что она студентка физкультурного института. Но большинство девушек были просто уверено в том, что Виктору уже пора задуматься о выборе подруги жизни. Ведь такой багаж, как награды сияющие перспективы и личная Волга, нельзя пускать на самотёк.

Вот и зал, где могло поместиться самое большее восемьсот человек, набился так, что действительно яблоку негде было упасть. Ситуацию подогревало