— Может, тебе опохмелиться?

— Да что мы там выпили? Не от этого, — скривился Миша.

— Ты из-за Митяя?

— Да, он прав. Просрал я Лизку. Сам виноват.

Рома настороженно застыл, затаив дыхание. Если Мишку опять начнёт колбасить, если он снова сядет на стакан и будет чудить, их ожидает куча проблем. Миха поднял глаза, понял, о чём он думает, и небрежно махнул рукой.

— Не напрягайся, Малой. Прошлое — это прошлое. Всё будет хорошо. Я не слечу с катушек.

Рома вздрогнул, услышав своё детское прозвище. Так называл его только Игорь, а Миша никогда. «Почему он вдруг решил сегодня вспомнить об этом? Видимо, ему совсем погано, и он хочет, чтобы рядом был кто-то родной или хотя бы родственная душа, — прикинул в уме Рома. — Ну что ж, пожалуй, это он по адресу. Родная душа, это про меня».

— Ты чего раскис, Миха?

— Раскис? Да нет, я в норме. Сейчас доем и поеду на стройку.

— Дашу с Геной отправили?

— Отправили. Их Митяй повёз. Ты сегодня дома?

Рома ещё не думал, чем займётся сегодня, и вопрос застал его врасплох. Он на секунду задумался, потом отрицательно качнул головой.

— Нет. Хочу проехаться по магазинам. Может, инструмент новый присмотрю.

— Шоу продолжается, ну-ну… — буркнул Миша, вылезая из-за стола.

***

За два месяца простоя и после затяжных осенних дождей Ромина новая «БМВ», купленная менее полугода назад, покрылась грязными разводами и сейчас мало напоминала сверкающее лаком шикарное изделие немецкого автопрома, каким предстала перед ним в автосалоне. Он купил эту машину, когда познакомился с Аллой и начал ухаживать за ней — хотел произвести впечатление на девушку. Вообще-то, он давно собирался заиметь люксовый автомобиль, но никак не мог расстаться с семилетней «тойотой», которую в своё время подарил ему Игорь.

Обойдя вокруг машины, зачем-то постучав по переднему колесу, Рома вздохнул и полез в салон. Двигатель откликнулся ровным гулом, едва он нажал кнопку стартера. Роман настроил радио, включил передачу и осторожно двинулся в сторону выезда на проспект. Никакие магазины он сегодня посещать не собирался: гитара, разбитая в приступе ярости, была хоть и любимой, но не единственной. За годы занятий музыкой у него скопилась небольшая коллекция инструментов. По мере того, как улучшалось его материальное положение, он старался приобретать новые, более современные и довольно дорогие гитары. Старые обычно продавал, но были такие, с которыми не мог расстаться и они продолжали храниться в его импровизированной студии. Так что приобретение нового инструмента взамен разбитого могло и подождать. Сейчас он ехал в сторону Черемушек.

Наверное, не зря говорят, что преступника тянет на место совершённого им преступления. Сегодня Рому необъяснимо тянуло к дому Кости. Он никак не мог успокоиться и простить себе, что оставил ему вчера деньги и стал невольным спонсором его пагубного пристрастия. Он опасался, что его тупой альтруизм приведёт Костю к гибели, что тот может сразу купить большое количество наркоты и устроить себе передоз. В голове крутились разные мысли: от простой — поделиться своими проблемами с Мишкой, который обязательно бы нашел решение, до самых радикальных, вроде заявления в полицию. Он мог бы обвинить друга в ограблении, упрятать в СИЗО и тем самым спасти его. Конечно, это был полнейший бред, но ничего более продуктивного в голову не приходило. У Романа не было определённого плана, не было ответов на вопросы — зачем он едет и что собирается предпринять. Наверняка, Костя либо уже спустил деньги на наркоту, либо просто пошлёт его куда подальше: и то и другое не будет иметь принципиальной разницы, если не получится помочь другу.

Рома медленно, словно крадучись, ехал по микрорайону, но по мере приближения к цели путешествия его энтузиазм сдувался, подобно воздушному шарику. Припарковавшись на подъездной дороге к Костиному дому, он заглушил мотор и замер в нерешительности. Мимо проехал белый фургон, похожий на машину скорой помощи, и остановился как раз напротив подъезда, где жил Славин. Из машины вышел человек в плаще, из-под которого выглядывал краешек докторского халата. Достав из фургона черный чемоданчик с красным крестом, мужчина скрылся в подъезде.

Ну вот и всё, подумалось Роману. Нужно было подняться, выяснить до конца, однако он медлил, собираясь с духом. Наконец решительно выбрался из машины и почти бегом бросился по лестнице вверх.

Дверь в Костину квартиру была закрыта. Он громко постучал по железу и замер в ожидании. Прошло достаточно времени, он уже собирался вновь грохнуть кулаком по двери, когда она неожиданно распахнулась: на пороге стоял высокий парень лет тридцати, в джинсах и модном свитере. Он вопросительно уставился на Романа, затем произнёс:

— Вам кого?

— Костя дома?

Парень подозрительно прищурился, оглядел гостя с ног до головы и остановил взгляд на его лице, помедлил, потом осторожно выдавил:

— Зачем он вам? Вы кто?

— Я его друг по институту. Мы с ним вместе учились.

— Друг? Ну заходите, друг.

Он отступил в сторону, освобождая проход в квартиру, Рома нерешительно шагнул и поплёлся в гостиную. За прошедшую ночь здесь практически ничего не изменилось. Купленные им картины по-прежнему лежали на столе, но деньги исчезли. Парень подтянулся за ним следом, остановился на входе в комнату и замер, сложив руки на груди.

— А где же Костя? С ним всё в порядке? — с беспокойством обернулся Рома.

— В спальне. Я врача ему вызвал, капельницу поставить.

— А вы кто?

— Я его двоюродный брат, друг.

— Я Рома.

— Евгений. Давай на ты.

Рома согласно кивнул, хотя как ни старался, не мог припомнить у Кости никакого брата. На свадьбе он перезнакомился со всеми его родственниками, но этого человека видел впервые.

— Костя никогда не говорил, что у него есть брат.

— Само собой, — криво усмехнулся Евгений. — Наши отцы, родные братья, лет восемь назад переругались насмерть и прекратили всякое общение. Такая семейка. Но теперь оба на небесах. Может, там помирились.

— А откуда ты узнал про…

— Ларисе позвонил. Мой отец месяц назад умер, ну я и решил с братом связаться. Узнал Костин номер, но он был всё время недоступен. Ближе родственника у меня вроде как нет. А тут такое…

Он грустно скривил губы и мотнул головой, приглашая Рому идти за собой.

На двуспальной кровати с закрытыми глазами лежал Костя, землисто-бледным цветом лица он напоминал покойника. В его правую локтевую выемку была воткнута игла капельницы. В кресле у окна сидел врач с телефоном в руках; равнодушно взглянув на вошедших, он вновь уткнулся