Шрифт:
Закладка:
В 1770-х годах Адамс находился в авангарде движения сопротивления и приобрел репутацию великого патриота благодаря своей роли в организации движения Континентального конгресса к революции. Он был главным разработчиком проекта конституции Массачусетса 1780 года, а по окончании Революционной войны стал первым министром, отправленным в бывшую страну-мать. После его возвращения из Сент-Джеймсского двора в 1789 году многие считали, что он позаимствовал некоторые из его монархических взглядов. Недавно вышли три тома его "Защиты конституции правительства Соединенных Штатов", и они вызвали сомнения в республиканском характере Адамса. Англия, например, стала для Адамса такой же республикой, как и Америка: "Монархическая республика, это правда, но все же республика". Точно так же он называл правительство своего родного штата Массачусетс "ограниченной монархией". Так же, по его словам, и новое национальное правительство было "ограниченной монархией" или "монархической республикой", как Англия.103
Хотя Адамс утверждал, что он "такой же республиканец, каким я был в 1775 году", многие его идеи казались неуместными в Америке 1789 года.104 Поскольку большинство его соотечественников недавно отказались от традиционной для Адамса концепции смешанной республики с ее балансом монархии, аристократии и демократии, его рассуждения о "монархических республиках" должны были смутить людей и вызвать подозрения. Сенат, в котором он председательствовал в качестве вице-президента, вскоре понял, каким любопытным человеком был их новый лидер.105
30 апреля 1789 года, в день инаугурации президента, вице-президент Адамс назвал выступление Вашингтона "его самой милостивой речью" - такими словами обычно называли речи британского короля. Сенатор Уильям Маклей из Пенсильвании, сын шотландско-ирландских пресвитерианских иммигрантов, считал себя выразителем простого республиканизма. Фраза Адамса показалась ему первой ступенькой на лестнице восхождения к королевской власти, и он решительно возразил. Адамс ответил, что это всего лишь простая фраза, заимствованная из британской правительственной практики, и что американские колонисты, в конце концов, наслаждались большим счастьем, используя эту практику; все, чего он хотел, по его словам, это респектабельное правительство. Он предположил, что, возможно, он слишком долго пробыл за границей в 1780-х годах и нравы американского народа изменились. Во всяком случае, сказал он, если бы он знал в 1775 году, что дело дойдет до этого, что американский народ не примет достойного правительства, "он бы никогда не нарисовал свою шпагу".106
Адамс стал еще больше волноваться по поводу того, как называть президента, - этот вопрос занимал большую часть времени Сената в первый месяц его существования. Еще до приезда в Нью-Йорк Адамс обсуждал с коллегами из Массачусетса, как правильно называть президента. В конце концов, губернатор штата носил титул "Его превосходительство". Разве президент не должен иметь более высокий титул? "Королевский или хотя бы княжеский титул, - сказал он другу, - будет совершенно необходим для поддержания репутации, авторитета и достоинства президента". Только что-то вроде "Его Высочество, или, если хотите, Его Благороднейшее Высочество" подойдет.107
Другие разделяли заботу Адамса о надлежащем титуле для президента. Сам Вашингтон, как говорят, сначала предпочитал "Его Высокое Могущество, Президент Соединенных Штатов и Защитник их свобод".108 В конце концов, голландские лидеры Генеральных штатов Соединенных провинций называли себя "Их Высочествами", и они, предположительно, были гражданами республики. Некоторые сенаторы действительно выражали свое влечение к монархии, прекрасно понимая, что их слова остаются в пределах сенатской палаты. Сенатор Эллсворт из Коннектикута указывал на то, что божественная власть и Библия санкционируют королевское правление, а сенатор Изард из Южной Каролины подчеркивал древность монархии. Нахождение ценностей в королях оказалось слишком сложным для ревностного республиканского сенатора Маклая. Он не раз вставал на ноги, выступая против того, что он считал "глупыми, напускными изысками и пышностью королевского этикета".109
Но под нажимом вице-президента Адамса сенаторы продолжали искать подходящий титул для Вашингтона. "Превосходительство", - предложил Изард. "Высочество", - сказал Ли. "Избирательное высочество", - сказал другой. Что угодно, только не просто "президент". Это казалось слишком обычным, сказал Эллсворт, и Адамс согласился: в конце концов, были "президенты пожарных компаний и крикетного клуба". Что подумают другие правительства о президенте, чьи титулы меньше, чем даже у нашего собственного дипломатического корпуса? спросил Адамс. "Что скажут простые люди иностранных государств, что скажут матросы и солдаты [о] Джордже Вашингтоне, президенте Соединенных Штатов?" Его ответ: "Они будут презирать его до бесконечности". В конце концов, комитет Сената представил титул "Его Высочество Президент Соединенных Штатов Америки и защитник их свобод". Когда Джефферсон узнал об одержимости Адамса титулами и о решении Сената, ему оставалось только покачать головой и вспомнить знаменитую характеристику Адамса, данную Бенджамином Франклином: "Всегда честный человек, часто великий, но иногда совершенно безумный".110
Мэдисон в Палате представителей был обеспокоен всеми этими сенатскими разговорами о монархии и величии. Он считал, что этот сенатский проект титулов, в случае успеха, "нанесет глубокую рану нашему младенческому правительству".111 Мэдисон, по сути, становился главным выразителем идей народного республиканизма в новом правительстве. Хотя в 1787 году он, безусловно, хотел более сильного национального правительства и очень боялся демократии в законодательных органах штатов, он никогда не колебался в своей приверженности республиканской простоте и высшему суверенитету народа; и он, конечно, не ожидал монархоподобного правительства, которое теперь продвигали некоторые федералисты.
В то время как другие члены Палаты представителей предупреждали, что президентский титул станет первым шагом на пути к "короне и наследственному престолонаследию", Мэдисону не составило труда заставить своих коллег-конгрессменов проголосовать за простой республиканский титул "Президент Соединенных Штатов".112 Сенат был вынужден согласиться. Победив роялистские порывы Сената, Мэдисон надеялся "показать друзьям республиканцев, - говорил он своему другу Джефферсону, - что наше новое правительство не предназначалось для замены ни монархии, ни
