Шрифт:
Закладка:
Делуция чувствовала себя ужасно после этих инцидентов, задаваясь вопросом, могла ли она — и как — предупредить их. Но оба события произошли в начале года, в то время, когда она недостаточно понимала свой дар, чтобы знать, когда он действует. Это было то, чему она все еще училась, но по мере того, как проходили недели, она становилась все более и более уверенной, когда дело доходило до различия между фактами и вымыслом.
Большая часть этой уверенности пришла от ее курса основных навыков — единственного предмета, специально посвященного изучению даров, включая обучение тому, как ими управлять. Инструктор, профессор Мармадьюк, обладала низкоуровневым ментальным даром, который включал в себя способность читать поверхностные мысли — то, что встревожило бы Делуцию, если бы ее собственные ограниченные ментальные защиты не были достаточно сильны, чтобы защитить ее разум от слабых способностей женщины.
Мармадьюк была немного взбалмошной, но, несмотря на ее распущенный характер, занятия помогали Делуции. Вдобавок ко всему, библиотека была полна текстов, касающихся даров, и между тем, что она читала в свое свободное время, и упражнениями, которые ставила Мармадьюк, она, наконец, начала понимать, как работает ее способность, теперь почти всегда признавая разницу между сном и вещим сном.
Теперь Делуция знала, что хитрость заключалась в том, чтобы определить, была ли она зрителем или участником. Если она была участницей — если во сне что-то происходило с ней или в результате ее действий, — скорее всего, это был обычный сон. Если, однако, она была вынуждена наблюдать за развитием событий, которые не имели к ней никакого отношения, событиями, которыми она не могла управлять с помощью своего собственного подсознательного руководства, то, скорее всего, это было пророческое видение будущих событий.
Потребовалось некоторое время, прежде чем Делуция смогла понять разницу, но благодаря медитативным упражнениям, которые давала ей Мармадьюк, — упражнениям для успокоения мыслей перед сном и очищения сознания — она в конечном итоге обрела более глубокую ясность в своих снах и, что более важно, большую выдержку. И то, и другое позволяло Делуции тщательно обдумывать свои сны после пробуждения, взвешивая, насколько они реальны.
Конечно, она не всегда была права, так как были странные случаи, когда Делуция была вовлечена в вещий сон, что делало различие между зрителем и участником практически невозможным. Но по большей части она медленно начинала осваивать свои способности.
По мере того, как шло время, и дни становились прохладнее, Делуция начала экспериментировать со своим даром, в том числе возвращаться к своим снам по желанию. Это было то, чему она научилась из книги, а не от Мармадьюк, и, возможно, это был самый надежный способ определить, какие видения были пророческими, поскольку могла пересматривать только вещие сны. Это было также удивительно легко, так как все, что ей нужно было сделать, это вызвать в памяти предыдущий сон, когда засыпала и обнаруживала, что возвращается туда, осматривая видение, как будто исследует место преступления.
Несмотря на увлекательность, повторные просмотры ее снов часто были довольно утомительными, поскольку до сих пор вещие сны, с которыми она экспериментировала, были довольно разочаровывающими и скучными для повторного просмотра. То же самое было верно для любых повторяющихся снов, в которые она непреднамеренно возвращалась, особенно для того, в котором не было ничего, кроме бесконечного коридора дверных проемов. Все оставалось таким же, каким она видела его во сне все лето, шепчущий голос оставался недосягаемым, независимо от того, сколько раз она возвращалась к этой сцене в поисках дополнительных деталей. Все, что девушка знала, это то, что это был вещий сон, а это означало, что однажды это будет что-то значить.
Сны были непостоянной вещью, поскольку Делуция с каждым днем все больше осознавала. Но она все равно была благодарна за свой дар, потому что, по крайней мере, он позволил ей войти в Акарнаю. И, несмотря на то, что она была социальным изгоем, в глубине души все еще чувствовала, что академия — это то место, где ей суждено быть.
Даже если она была одна, по крайней мере, Делуция была одна в нужном месте, готовая и ожидающая того, что обещало ее будущее, и каждый день надеясь, что дверь, о которой однажды сказал Кайден, откроется, приближается.
Времена года сменились, и лето сменилось осенью, воздух в академии стал свежим, когда поднялся ветер, предвещая скорый приход зимы.
Это случилось в одну из таких ветреных суббот в первую неделю декабря, когда Делуция запиралась в своей комнате, проводя часы после пробуждения, делая все возможное, чтобы избежать внешнего мира.
Обычно по выходным она старалась находиться как можно дальше от своего одинокого общежития, но сегодня все пошло по-другому. Наступил семейный день в Акарнае, и единственное, что было тяжелее, чем видеть, как все ее одноклассники наслаждаются обществом друг друга, — это когда они делали это в окружении своих близких. Тем более, что ее собственные не могли навестить ее в академии, не выдав все, что она была полна решимости скрыть.
Невесело посмеиваясь про себя, в третий раз за день приводя в порядок свои вещи, Делуция поняла, что правде все равно никто не поверит. Ее одноклассники скорее поверили бы, что Джордан — королевская принцесса, чем сочли бы ее жизнеспособной наследницей трона. По их мнению, она была капризной, враждебно настроенной одиночкой — репутация, которую она заработала, и действительно, репутация, которую стремилась поддерживать.
Психотерапевт заявил бы, что она занимается самосаботажем, возможно, даже страдает расстройством личности, мечется между двумя крайностями: хочет, чтобы в ее жизни были люди, а затем полна решимости держаться от всех подальше. Но Делуция просто защищала себя, ее защитные механизмы теперь были такими же естественными, как дыхание. Ее одноклассники знали, что она укусит, если к ней приблизятся — фигурально, конечно, — и держались на расстоянии. Так же, как она сказала себе, что это было то, чего она хотела.
Но отстраненная или нет, девушка все равно должна была
