что развлекаем друг друга. Я в ответ скормил заместителю историю про ремонт пятигорского Провала. Моровский вежливо посмеялся, но было видно, что его что-то гнетет.

Выпили по чашке кофе, и спустились в кабинет.

— У нас серьезное происшествие, — начал Вацлав.

Не удивительно. У него всё, что выходит за рамки правил, либо чрезвычайно, либо серьезно.

— Только одно? — удивился я. — Уже хорошо. Но излагайте. Как зовут виновника катастрофы?

— Урхо Пеккала, — вздохнул Моровский. — Запил вчера на смене.

Я пожал плечами. Не такая уж и трагедия — обычное дело для подстанций. Работа тяжелая, смерти каждый день — многие по синьке ударяют. Но и смеяться тут не над чем.

— Дело и вправду серьезное. Смог объяснить?

— Сам он не в состоянии, но сказали, что получил письмо из дома. Может, случилось что. Впрочем, у него есть смягчающее обстоятельство.

— Это как? Пока пил, прославлял первую станцию скорой помощи? Пел «Боже, царя храни»?

Моровский слегка поморщился от моей фронды.

— Нет. Малышев доложил, что фельдшер работать не в состоянии, а его на вызов сразу послали. Там гипертонический криз, — подхалимски ввернул термин моего авторства граф. — Решили колоть раствор магнезии внутривенно. А попасть не могут. Родственники уже по стенам бегают, но в больницу не соглашаются, кровопускание отвергают. Доктор и говорит — есть специалист, уколет, только он немного выпивший. Те уже в крик — давайте хоть кого. Послали свою же карету, притащили Пеккалу…

— Уколол? — спросил я, не сомневаясь в ответе.

Урхо — гениальный внутривенный укольщик. С первого раза в любую вену. Наверное, если придется, и на бегу произведет манипуляцию. Такого специалиста с работы гнать нельзя. Моровский это знает, вот поэтому и спрашивает совета. Правда, сложным образом.

— Говорят, подвели, усадили на стул. Он только спросил, кого колоть и сколько по времени вводить. Малышев сказал, что пять минут. Чухонец за столько и ввел, а потом упал на пол и захрапел.

— Давление снизили?

— Да, потом телеграфировали, благодарили.

Вдруг в кабинет без предупреждения забежал Малышев.

— Евгений Александрович, не выгоняйте Урхо! У него сестра от дифтерии умерла!

— Здравствуйте, Андрей Германович. Рад, что вы принимаете мой кабинет за проходной двор. Не подскажете, сколько у нас штраф за нарушение дисциплины?

— Три рубля. Я заплачу, не жалко… — пробормотал доктор. — Случайно услышал. Я за сотрудника… Он же там…

— Вацлав Адамович, штраф за пьянку десять рублей?

— Именно так, — жизнерадостно воскликнул старший врач. Понял, гад, что ответственность за решение спихнуть получилось.

— С Пеккалы пять. Половину спишем за помощь на вызове. Довольны, Андрей Германович?

Только вышли от меня Моровский с Малышевым, сразу Чириков зашел. Вот он дисциплину не нарушает, всегда аккуратно стучит, хотя я и предоставил ему право входить без доклада в любое время.

— Здравствуйте, Евгений Александрович. Рад видеть вас в добром здравии.

— Здравствуйте, Федор Ильич. Проходите. Что у вас?

— Текущие вопросы, ничего срочного. Я только хотел узнать, а что делать с квартирой, которую занимала Виктория Августовна? Вы оставите ее за собой или мы будем сдавать ее?

Глава 11

Газета «Новое Время». Юморъ.

Врачебные совѣты.

1. Не слѣдуетъ спать на лѣвомъ боку: это стѣсняетъ сердце.

2. Нельзя спать на правомъ боку: это тяжело для печени.

3. Вредно спать на животѣ: это сдавливаетъ грудную клетку и мѣшаетъ правильному дыханiю легкихъ.

4. Слѣдуетъ избѣгать спать на спинѣ: это дурно отзывается на почкахъ и на центральной нервной системѣ.

5. Спать сидя — большая неосторожность: неестественное положенiе тѣла не даетъ настоящаго отдыха, часто даже утомляетъ.

Соблюдая эти пять совѣтовъ относительно сна, вы всегда будете здоровы тѣломъ и бодры духомъ.

Стоило мне услышать о том, что Вика бросила — тут то меня и накрыло. Перед глазами упало красное забрало, я скрежетнул зубами. Руки сами зашарили по столу, натолкнулись на утренние газеты. Что за бред там пишут!

— А… Виктория, получается, съехала никого не предупредив? — спросил я, чуть не дав петуха, но вовремя закашлялся.

Директор на меня удивленно посмотрел:

— А вы и не знали?

— Не знал!

Чириков наклонился ко мне, сочувствующим голосом произнес:

— На третий день после вашего отъезда. Вещи вывезла, но частично. Живет-с невенчанная с фотографом, — директор вытащил из кармана платок, вытер лоб. — Да, да, тем самым, что ее учил. По слухам… на Арбате квартиру снимают.

Ну да… Откуда все начинается, туда все и возвращается. Я даже не удивлюсь, если в доме у Марьи Сергеевны. Вот будет хохма.

— Что же вы так побледнели, Евгений Александрович? — директор дотянулся до графина, налил мне стакан воды. — Скандала со вдовой опасаетесь?

— И опасаюсь! Вы забыли, сколько Елена Константиновна нам крови попила?

— Госпожа Талль и в правление «Русского медика» входит, — Чириков тяжело вздохнул. — Так что будем делать с жилплощадью? У нас уже очередь молодых врачей заселиться.

— Ни-че-го! — по слогам, жестко ответил я. — Сначала мне надо переговорить с Викторией Августовной.

— Позвать ее?

— А она на работе?

— Пока да, — неопределенно ответил директор. — Но был уже разговор…

— Какой?

— Виктория Августовна хочет открыть свое фотоателье

— Ах вот как… Зовите ее.

Чириков вроде как облегченно вздохнул. Ожидал более бурной реакции? Или переживал, что принес худую весть.

А как к этому относиться? С одной стороны, Вика в последнее время слишком часто смотрела на безымянный палец правой кисти, всё ей там чего-то не хватало. И черты характера любезной матушки нет-нет, да и просматривались. А с другой