миг отпустить ее. Включили мигалку на милицейском УАЗике и погнали в ближайшую больницу. Мягкой варежкой Михаил растирал лицо, руки жены. Распахнул пальто, прижал ледяное тело к своей груди. Целовал холодные синие губы.

— Только не умирай, только не умирай, любимая. — Шептал ей в висок. — Я все сделаю, как ты захочешь. Будет только так, как ты пожелаешь, только не умирай.

В больнице Дашу положили на каталку и быстро увезли в отделение.

— Ждите. — На ходу бросил врач.

Михаил метался в зале ожидания от окна к окну, от двери к двери. Ходил кругами. Испугался, когда медсестра вынесла Дашины вещи, подумал:

— Умерла!

— Бог с вами! — Удивилась женщина. — Все в порядке. Рожает ваша жена. А вещи мы родственникам отдаем, у нас не склад. Как родит вам сообщат, так, что ждите.

Боль огнём разливалась по телу, разрывала его на миллион кусочков. Чьи-то руки растирали ее тело, заставляя кровь быстрее течь по венам. В ноги и к телу девушки положили грелки. Укутали одеялом. Тянущая боль в пояснице усилилась, а потом она почувствовала, как по ногам потекла тёплая вода.

Звонкий голос над ухом произнес:

— Тамара Васильевна, у неё воды отошли.

— Везите ее в родильное отделение. Следите, чтобы она не раскрывалась. Ей сейчас тепло необходимо.

Дашу куда-то везли. Она пыталась посмотреть, где находится. Но открыть глаза не было сил.

Разрывающая боль становилась всё чаще и продолжительнее. В такие минуты девушка приходила в сознание, но как только боль отступала, проваливалась в темноту. В следующий раз, когда схватки вновь выдернули ее в реальность, услышала:

— Родить она сможет? Может кесарево сечение сделать?

— У неё температура поднимается. Она наркоз может не выдержать. Придется стимулировать. Сделайте ей пять кубиков окситоцина каждые два часа.

Схватки превратились в одну сплошную бесконечную пытку.

— Давай, девочка тужься. — Сквозь вату в ушах слышала Даша. — Раскрытие полное, уже головка показалась.

Даша старалась делать всё, что ей говорили. Напрягала последние силы:

— Тужься, тужься! Ещё немного, соберись. Последний раз. Давай.

Сделала глубокий вдох, вложила остатки сил в толчок.

— Мальчик. — Услышала, теряя сознание.

— Захаров! Кто здесь Захаров? — пожилая женщина вышла из дверей в зал ожидания. — Поздравляю, у вас сын. Мальчик, вес три килограмма восемьсот грамм, рост пятьдесят четыре сантиметра.

Михаил облегчённо вздохнул.

— Как моя жена? — спросил он у женщины. — Как её самочувствие?

— К сожалению, обрадовать вас нечем. Общее переохлаждение организма, поднялась температура и плюс роды. Девушка истощена. Надеемся, не будет осложнения в виде пневмонии, иначе исход может быть неблагоприятным. Сейчас она в реанимации.

— Я могу её увидеть?

— Нет. В реанимацию заходить нельзя. Только медицинский персонал. Вы идите домой. Ребенка выпишем через неделю. Так, что приготовьтесь.

Михаил вышел на улицу. Посмотрел на окна больницы. Где-то там за одним из них, его Даша борется за свою жизнь. Бессилие — самое гадкое чувство, когда ты ничего не можешь сделать, и от тебя ничего не зависит. Сейчас он испытывал именно бессилие.

— Захаров Мишка. Ты, что здесь делаешь? — окликнул Михаила мужчина среднего роста в сером пальто.

Михаил обернулся.

— Привет, Антон. — Пожали руки. — Поздравь меня. Я стал отцом

— Кто родился?

— Парень.

— Молоток! Настоящий мужик! — хлопнул по плечу. — С тебя причитается.

— Само собой.

— Жена как?

— Плохо. В реанимации.

— Ого! Как же ты будешь?

— Не знаю. Через семь дней ребенка выпишут. Ума не приложу, что делать. — Растерянно говорил Михаил.

— Ты не переживай, подойди к нашему директору. Он мужик понятливый поможет тебе.

— Спасибо за совет. Наверное, так и сделаю.

— За жену не волнуйся, у нас медицина сейчас передовая, обязательно вылечат. — подбодрил парня Антон — Ну я побегу, скоро на смену.

Михаил вернулся домой, где его ждала Аглая Дмитриевна. Как только в замке повернулся ключ, она бросилась к двери.

— Ну, что там Миша. Как дела, как Даша? Что с ней?

— Родила, мальчик. Сама в реанимации. — Односложно отвечал Михаил.

— Я пойду, лягу. Устал.

— Конечно, милый, отдыхай.

Прошел в свою комнату. Огляделся вокруг. Без Даши комната показалось пустой и не уютной. Бросил Дашины вещи на стул. Разделся и лёг на диван. Надо поспать, хотя бы немного. Потом он опять пойдет в больницу, а ещё надо сходить на работу, взять отгул. Работать он сейчас просто не в состоянии.

Аглая Дмитриевна развила бурную деятельность. Позвонила брату, сообщила, что тот стал дедом.

— И Дашиным родителям тоже сообщите. Пусть приедут. Девочке сейчас как никогда нужна поддержка.

Сбегала на рынок за медом. Выпишут, испечет медовый торт, как и обещала в свое время. Приготовила бутылку беленькой, салатики, испекла пирог. Это для Михаила, ему на работе надо проставиться друзьям. Вроде ничего не забыла? Наконец- то в этом доме зазвенит детский голосок, впервые с тех пор как не стало ее сыночка. Женщина вздохнула. Вот ведь как судьба повернулась. Своих детей нет и чужим, теперь радуешься. Ну, да ладно, что же поделать, значит на роду так ей написано, нянчиться с не своими детьми. А у племянника дай Бог их будет много. В последнее время у них вроде начинает налаживаться.

Михаил проснулся рано утром. Разлеживаться было некогда, и он быстро оделся. Хотел уже выйти из комнаты, когда взгляд упал на Дашины вещи. Вчера от усталости не хватило сил их положить на место. Взял шубку жены и встряхнул ее, расправляя мех. Как хорошо, что он догадался купить ей теплые вещи. Правда, влез в долги, но это ерунда. В своем пальтишке Даша бы наверняка замерзла, так и не дождавшись помощи. Из кармана выпала связка ключей и какая-то бумажка. Нагнувшись, Михаил поднял клочок бумаги, развернул его. Ровным крупным почерком в записке был написан адрес его напарника Ивана. Первое мгновение он смотрел на него в полном недоумении:

— Почему адрес друга находился в кармане его жены? Что может их связывать, если они встретились на даче в первый