Май 1945‑го. Советские войска овладели Берлином. Всеобщей радости и ликованию по случаю долгожданной победы не было предела. И только одно обстоятельство не давало сотрудникам подмосковной милиции в полной мере вкусить все прелести победной весны: серия нераскрытых ограблений и разбойных нападений, прокатившихся в апреле‑мае 1945 года Московской области.

Положение усугублялось тем, что неизвестные преступники грабили не только частные дома, но и православные храмы: уносили старинные иконы, церковные книги, предметы культа. А в начале мая дело дошло и до убийства. Жертвой преступников стал настоятель одной из подмосковных церквей отец Алексей. Труп священнослужителя обнаружили в его доме. Перед смертью отца Алексея жестоко пытали: на теле священника судмедэксперты обнаружили многочисленные синяки и кровоподтеки, а также глубокие раны, нанесенные ножом и каким‑то тяжелым предметом вроде молотка. А из храма, настоятелем которого был отец Алексей, исчезли старинные церковные книги, иконы и внушительная сумма денег — 60 тысяч рублей. Эти средства были собраны прихожанами на ремонт храма.

Все это порождало в обществе тревожные слухи: дескать, завелась в окрестностях Москвы какая‑то неуловимая банда, нападает средь бела дня на божьи храмы, выносит церковные ценности, убивает и калечит людей почем зря. А милиция, мол, только руками разводит и ничего не делает.

На самом деле, конечно, милиция не сидела сложа руки. Особенно когда речь шла о тяжких преступлениях. Проблема заключалась в том, что в военные годы в условиях острого дефицита опытных кадров не до каждого разбоя и грабежа доходили руки, тем более что в голодное военное время количество корыстных преступлений увеличилось в несколько раз. Но даже в этих непростых условиях сотрудники уголовного розыска действовали грамотно и эффективно, все серьезные преступления военной поры раскрывались достаточно быстро. Вот и теперь, когда в милицию поступило сообщение о трагической гибели отца Алексея и ограблении храма, подмосковные сыщики отреагировали молниеносно. Тут же была создана следственная группа из числа лучших оперативников. Учитывая неординарность дела и большой общественный резонанс, на помощь подмосковным сыщикам прибыли коллеги с Петровки, 38. Расследование взял под личный контроль начальник Московского уголовного розыска Александр Урусов.

Убийство священника по тем временам — событие действительно из ряда вон выходящее. В годы войны, как известно, наметилось потепление отношений между Церковью и властью. В Москве были открыты храмы, разрешено свободное богослужение, в том числе и крестные ходы. В пасхальные ночи в Москве даже отменяли комендантский час.

А 4 сентября 1943 года состоялась эпохальная встреча Сталина с митрополитами Сергием, Алексием и Николаем. На встрече иерархи РПЦ просили у вождя разрешения созвать архиерейский собор не позже чем через месяц. Выслушав митрополитов, Сталин сказал: «А нельзя ли проявить большевистские темпы и созвать собор через три дня?» Ровно через три дня, 8 сентября 1943 года, состоялся архиерейский собор, на котором, как известно, был избран патриарх Московский и Всея Руси.

Словом, власть в сороковые годы демонстрировала свою лояльность Православной церкви, от былой враждебности не осталось и следа. Это отмечали и немцы в своих разведывательных донесениях. В одном из немецких секретных бюллетеней, датированных маем 1942 года и предназначавшихся высшим должностным лицам рейха, прямо говорилось о том, что «…в последние месяцы советское правительство все больше ограничивало мероприятия, враждебные церкви… Регулярно проводятся богослужения, в которых звучат молитвы о свободе русской земли».

Неудивительно, что зверская расправа над православным священником дошла до самых верхов. Секретарь ЦК ВКП(б) Александр Щербаков, курировавший в те годы идеологию, потребовал от милиции в кратчайшие сроки раскрыть преступление и наказать виновных. Говорят, начальника московской милиции Виктора Романченко вызывал по этому поводу лично Лаврентий Берия. В свойственной ему манере нарком внутренних дел потребовал немедленно найти преступников, пообещав в случае невыполнения самые серьезные организационные выводы. Впрочем, оперативники и без лишних слов понимали всю важность этого дела. Началась лихорадочная работа по поиску злоумышленников.

Опрос местных жителей ничего не дал. Никто ничего не слышал и не видел. Только одна старушка заявила, что видела в ту роковую ночь каких‑то странных всадников. Дескать, несколько человек жуткого вида в черных одеждах проскакали мимо ее дома и скрылись в ночи. Более предметно описать незнакомцев свидетельница не смогла. Твердила только, что это были всадники смерти. В тот момент показаниям старушки никто не придал особого значения.

И вдруг через несколько дней следствие, зашедшее было в тупик, получило новые любопытные факты. Как‑то раз в Москве на толкучке появилась молодая женщина. Она предложила спекулянтам купить у нее несколько церковных фолиантов. Быстро договорившись о цене, женщина отдала книги, забрала деньги и ушла. А торговец, купивший фолианты, решил рассмотреть их повнимательнее. На одной из страниц мужчина обнаружил пятна засохшей крови и тут же сообщил об этом в милицию. Осмотр изъятых книг показал: они были украдены из церкви того самого подмосковного села, где недавно жестоко убили священника.

За подозрительной дамой, продавшей фолианты, установили наблюдение. Выяснилось, что это Ольга Каменева, учительница младших классов одной из московских школ. Девушка была на хорошем счету у начальства, дети ее любили, ни в чем предосудительном замечена не была. Как‑то не верилось, что барышня связана с преступным миром. Впрочем, сомнения отпали, когда «наружка» донесла: учительница неожиданно отправилась в гости… к цыганам.

Местный цыганский табор был хорошо известен милиционерам. Дело в том, что незадолго до убийства священника в соседнем селе случилась странная история. Подрались местные жители и цыгане. Пострадал один из участников драки: его пырнули ножом. А когда участников потасовки арестовали и доставили в милицию, в отделение явился старший цыган и предложил стражам порядка в качестве взятки огромную по тем временам сумму денег: около 20 тысяч рублей. Дело аккуратно замяли, никто из цыган не был привлечен к уголовной ответственности. Эта история послужила поводом для внутреннего служебного расследования. Чем она закончилась — неизвестно.