господин Лавинский столкнулся с особой, которая по некоторым параметрам не уступала ему. Надо заметить, что он не был посвящен во все тонкости их совместного предприятия и действовал вслепую. Оба утаивали друг от друга часть информации, чтобы продолжать игру. Нельзя заранее раскрывать карты!

Яна умело разыгрывала похотливую демоницу и так ловко вуалировала свои истинные намерения, что нередко ставила противника в тупик. Да, они с Эдгаром были не столько партнерами, сколько конкурентами! Каждый вел свою партию, блефовал и стремился обойти другого. При этом цель у них вроде бы была общая!

Лавинский решил выяснить, как Яна поступает с кровью, а главное, зачем ей это нужно. Требование «испить крови» третьей убитой женщины, – неожиданный поворот в сценарии запланированного триллера, – вызвало у партнера легкий шок. Эдгар сначала оторопел, потом пришел в замешательство. Он привык держать себя в руках и визуально сохранил спокойствие. Но в его сумрачной душе возникло смятение.

«Это уж слишком, – подумал он, глядя в холодные светлые глаза Яны. – Чего ради так рисковать? Предыдущие смерти были обставлены как суицид, и это сошло за правду. Теперь же герою придется устроить жертве «кровопускание» и… что дальше? Каким-то способом срочно передать эту кровь мне или Яне? Усложнение задачи влечет за собой непредвиденные риски. Кровь – это улика! А если исполнитель откажется браться за нож?»

Он покачал головой.

– Зарезать живого человека не так просто.

– Повысь гонорар вдвое! – потребовала она. – Втрое!

– Вдруг, даже это не сработает?

– Ты переоцениваешь людей, Эд. Они корыстны по своей сути и не откажутся от денег, если предложенная сумма превосходит их ожидания.

– Мы говорим о вполне конкретном индивидууме.

Он внимательно наблюдал за Яной, но не заметил и тени колебаний на ее красивом лице.

– Пусть жертва ляжет в теплую ванную и вскроет себе вены! Хороший способ покончить с собой. Древние римляне…

– Мы не в Риме! – оборвал ее Лавинский. – Никто не поверит, что…

– …обезумевшая от горя вдова убила себя, не в силах пережить потерю любимого мужа? – съязвила девушка. – Разве в мире больше не осталось преданных женщин? Разве люди в Москве не страдают от жестокой депрессии? Разве одинокие дамы не подвержены душевным болезням? Насколько мне известно, госпожа Полухина как раз страдает нервным расстройством…

– Хватит! Я тебя услышал! Я подумаю.

– Ты пасуешь? – презрительно скривилась она. – Теперь, когда до финала остался один шаг? Идешь на попятную?

– Объясни, что за нужда менять сценарий в последний момент? Кажется, мы все обговорили и согласовали.

– Ты не поймешь!

– А ты снизойди до такого тупицы, как я, – рассвирепел он. – Растолкуй несмышленому, в чем тут фишка! Почему нельзя обойтись без крови?

– По кочану! – злобно выкрикнула Яна. – Ты со мной или нет? Струсил, так и скажи! Без тебя справлюсь!

Ее глаза засверкали, щеки раскраснелись, волосы растрепались, как у фурии. Она была чертовски соблазнительна в своей ярости, дьявольски желанна. Эдгар в порыве неукротимого вожделения вскочил, сгреб ее в охапку и повалил на диван. Его сердце билось в бешеном ритме, во рту пересохло. Яна смеялась, дразня его и шепча любовный бред, который заводил их обоих…

* * *

Москва

В кресле, спиной к двери сидел человек небольшого роста. Артеменко видел его макушку, покрытую черными курчавыми волосами.

«Это не Самбуров! – заключил сыщик. – И не грабитель. Тот бы не стал пить в квартире, которую собирается обчистить. Скорее всего, сосед. Может, он уже пришел навеселе и теперь догоняется дармовым виски».

Неизвестный чувствовал себя как дома. Он, не скрываясь, щедро наливал себе спиртное. При этом горлышко бутылки со звоном касалось края стакана.

Артеменко уловил запах хорошей английской водки.

– Ну хватит топтаться у меня за спиной! – сердито заявил неизвестный. – Терпеть этого не могу!

Он обладал недюжинным чутьем, и будучи пьяным ощутил направленный на него взгляд. Либо у него был острый слух, который уловил чужие шаги.

Детективу ничего не оставалось, как тоже подать голос.

– Кто вы? Как вы сюда попали? – сурово осведомился он.

– Сначала ты представься, – нагло отозвался неизвестный.

Он сидел все так же спиной, не поворачиваясь и не выказывая ни малейшего беспокойства.

– Я охраняю эту квартиру в отсутствие хозяина, – на ходу сочинил Артеменко.

– Да ладно… Не гони пургу, «охранник»! Ты бы лучше управдомом назвался! Правда, от тебя ищейкой за версту разит. Я едва вошел, сразу почуял: в доме – ищейка.

– У тебя есть ключ? – осведомился Артеменко, стоя на месте. У него была более выгодная позиция. Он держал наготове фонарь-дубинку и мог в любой момент огреть сидящего по макушке.

– Мне не нужен ключ, – ухмыльнулся тот. – Я прохожу сквозь стены.

– Вижу, тебе палец в рот не клади! Шутник!

Сыщик силился вспомнить, запирал ли он дверь на замок, когда вошел, или оставил открытой. Пятьдесят на пятьдесят.

– Хочешь выпить? – предложил неизвестный тоном хозяина положения. – Промочи горло, прежде чем мы познакомимся поближе. Не помешает.

– Угощаешь чужим виски?

– Почему бы нет? И вообще, чем ты недоволен? Ты меня искал, – вот он я! Радуйся! А ты, кажись, растерялся малость. Плохо тебя готовили на твоей прежней службе! Надо бы наверстать упущенное. Считай, тебе подфартило. Такой наставник, как я, не каждому попадется. Выходит, ты – избранный! Это все благодаря Ирине. Кто с ней поведется, беды наберется! Но критические обстоятельства воспитывают смекалку.

Артеменко смешался. О чем говорит этот коротышка? Он издевается? Почему он не поворачивается лицом? Хотя последнее как раз логично.

«Откуда ему известно об Ирине? – поразился сыщик. – Как он меня вычислил? Что происходит?»

– Иди сюда, мил человек, – приказал неизвестный. – Я головой вертеть не люблю. И дубинку свою опусти! Не то пожалеешь.

Последняя фраза прозвучала настолько убедительно, что Артеменко дрогнул и выронил фонарь из рук.

– Так-то лучше, – удовлетворенно проговорил коротышка. – Я никому зла не делаю. Если меня не вывести из терпения! Тебе жизнь дорога?

Тело сыщика одеревенело, ноги налились свинцом, в голове помутилось. Несколько шагов дались ему с большим трудом. Оказавшись лицом к лицу с неизвестным, он обомлел. Похоже, это и есть горбатый дружок сценариста Самбурова!

– К-корней?

На него смотрел, не мигая, мужчина неопределенного возраста и безобразной наружности. Он был одет не по погоде, – в черный свитер и брюки, заправленные в короткие сапожки. Огромный горб ужасно портил его фигуру, зато лучше любого документа удостоверял его личность. Тонкие губы растянулись в ехидной улыбке, нос был крючком, из-под кустистых бровей сверкали маленькие круглые глазки.

– Ну, будем знакомы, – процедил он. – А ты,