— Сколько я спал?

— Двенадцать часов. Мы заканчиваем ремонт и скоро пойдем дальше.

— «Ермак»?

— Они рядом и думаю тоже скоро смогут идти.

Я потихоньку вышел на палубу и поднялся на мостик. Капитана не было, а старший офицер был на месте.

Оперевшись на фальшборт, я огляделся вокруг.

Нашему кораблю досталось хорошо. Мы потеряли весь такелаж и почти весь рангоут, одной мачты не было, а на второй были сломаны все реи. Но на палубе уже был порядок, все повреждения ограждений и фальшбортов верхней палубы были устранены.

— Капитан в машинном, у нас повреждена одна из машин.

Стоящему от нас в нескольких кабельтовых «Ермак» тоже неплохо досталось. Он потерял абсолютно весь рангоут и такелаж, но на палубе тоже уже был порядок и и плотники заканчивали ремонт фальшбортов.

— У них машины в порядке. Им осталось только откачать воду и они могут идти дальше.

— Мы потеряли кого-нибудь?

— Мы нет. Трое человек в лазарете, пассажиры с синяками по каютам. На «Ермаке» трое пропавших.

— Как у нас в трюме?

— Думаю что всё в порядке, вода больше ни где не поступает, боцман делает контрольную ревизию.

Из машинного поднялся капитан. Несмотря на ситуацию, он был чисто выбрит и одет с иголочки. Только большой свежий синяк во всю левую щеку немного не гармонировал с его внешним видом.

— Мы можем идти на одной машине. Вторую отремонтировали, но лучше не запускать, — крестный взял подзорную трубу и внимательно несколько минут изучал океан вокруг нас и наш второй пароход.

— Сезон тропических ураганов еще впереди, этот был какой-то из ранних и мы попали чуть ли в его эпицентр. Он протащил нас за двое суток от Пуэрто-Рико почти до середины Кубы,— крестный показал на какую-то полоску впереди на горизонте.

— До Гаваны идти двести миль. Но идти нам придется с черепашьей скоростью, сильно повреждены гребные колеса, особенно на «Ермаке». Диву даюсь как они вообще остались на плаву. У нас мачту сломало, а у них грот ураган просто выдернул, повредил верхнюю палубу и пробил правый борт.

Крестный замолчал и в этот момент заработал сигнальщик с «Ермака».

— Они готовы продолжать движение.

Он прислушался к командам отдаваемым старшим офицером.

— Если бы не паровые машины, ураган выбросил бы нас где-нибудь на берег. Команда говорит, что вы, Алексей Андреевич, железный человек, никто так долго не работал за помпой. Пойдемте в кают-компанию, пора обедать.

Я окинул взглядом водную гладь вокруг. Царил почти полный штиль, с трудом верилось, что еще несколько часов назад здесь был кромешный ад.

— Пойдемте, Сергей Федорович, вы не поверите, но я действительно хочу есть.

До Гаваны мы шли почти трое суток. К моему огромному удивлению ураган почти не затронул Кубу. Он просто ювелирно прошел вдоль её северного побережья и не доходя Гаваны, резко ушел на север.

Повреждения пароходов оказались не такими страшными как нам показалось сразу после урагана и через две недели мы оправились домой.

Другие наши пароходы за три дня до нашего прихода ушли в Россию. Я нанял в порту шхуну и отправился на Пинос.

На острове я застал «Сарагосу». Она готовилась идти в Техас и я фактически пересел с одного корабля на другой, успев правда осмотреть наш остров.

Его постоянное население выросло до полутысячи, половину из которых составляли чернокожие. Большая часть из них была из поместья маркизы, но были и выкупленные из рабства.

Новые Афины представляли собой небольшой чистенький городок, c населением триста человек половину которого составляли греки, было два десятка русских и десяток другой сборной солянки: ирландцы, мексиканцы и англичане.

Чернокожие островитяне жили преимущественно в своих деревнях, которые существенно обновились и расширились. К моем большому удивлению самым ходовым языком становился русский. Многие греки уже свободно говорили на великом и могучем, особенно те, кто постоянно контактировал с нашими моряками и переселенцами, которым иногда приходилось како-то время перекантовываться на Пиносе перед окончательным переселением в Техас.

Для переселенцев рядом с городком был построен переселенческий лагерь, в котором в случае необходимости можно было разместить в легких шалашах человек пятьсот.

В Техас за время моего отсутствия переселилась больше тысячи староверов, человек двести греков и почти три сотни бывших чернокожих рабов с Кубы.

«Сарагоса» металась как брысь угорелый между Техасом, Пиносом и Кубой, нигде особо не задерживаясь: погрузка, выгрузка и следующий рейс.

Помимо перевозки переселенцев возили много скота, птицы и различных экзотических животных. Я был поражен когда увидел на Пиносе страусиную ферму.

Два достаточно молодых англичанина со своими еще более юными женами, были немного не от мира сего и почему-то решили, что Австралия это лучшее место на планете, почти рай.

Самый маленький континент их быстро разочаровал и они научились немного ходить по земле. Но домой они возвращаться не захотели, чтобы не послужить посмешищем среди друзей и знакомых. Поэтому решили подастся в Новый Свет.

Но где-то что-то опять не срослось и они оказались на Кубе, где оказались в совершенно бедственном положении и от плохого их буквально спас наш адмирал.

При переселении их главной проблемой оказалась блестящая бизнес-идея: заняться в Новом Свете разведением страусов.

Они обзавелись десятком птиц-подростков и отправились в свое очередное путешествие в другой «рай».

Но если с сохранением и доращиванием молодняка у них оказалось всё отлично и они потеряли всего одну птицу, то вот с бухгалтерией оказалось совсем плохо.

Оказавшись на Кубе, они что-то там посчитали неправильно и внезапно оказались полностью без денег, без еды и корма для девяти уже почти взрослых птиц.

Адмирал вмешался можно сказать в самую последнюю минуту и остановил занесенные над голодными птицами ножи. Счастливым концом этой эпопеи было переселение этих немного чокнутых энтузиастов на Пинос.

Одна парочка решила осесть там, а другая, прихватив трех птиц, отправилась в Техас.

В Техасе я долго задерживаться не стал, осмотр хозяйства и в обратный путь. Но увиденное мне очень понравилось.

Пролив в залив контролировали два самых настоящих форта, на каждом было по четыре карронады и по две длинноствольных пушки. Гарнизоны фортов состояли из греков и негров. Казаки предуматривались только в качестве усиления при угрозе высадки десанта вероятного противника.

В двух небольших портах на Галвестоне и Пеликане в проливе между ними, и в городе Новониколаевске, название Техас не прижилось, всем заправляли греки и чернокожие переселенцы с Кубы.

Несколько их семей жили и работали на ближайших к Новониколаевску ранчо, вместе с казаками и староверами. В Техасе как и в Калифорнии слово ранчо среди русских почему-то сразу же приживалось.

В Техасском казачьем войске было две полноценные хорошо обученные, экипированные сотни. Вооружены они были винтовками Джона Холла. Через Джо Мюррея адмирал сделал заказ на десять тысяч этих винтовок и четыре тысячи уже поступили. Практически все наше взрослое население Техасщины, мужчины поголовно и многие женщины, а казачки почти все, в любой момент могли быть вооружены этими винтовками.

Это мне рассказал наш войсковой атаман Федот Пермитин, который сопровождал меня в экскурсии по нашим границам. Постоянно службу несла полусотня казаков, менялись они они раз в неделю.

Численность казаков так резко увеличилась не за счет прибытия новых из России, этот процесс должен начаться после моего возвращения домой, а за счет местных ресурсов.

Казаки охотно принимали в свои ряды всех желающих, жестких условий было два: казак и его семья должны быть православными, причем не обязательно староверами и сдача экзамена на казачество. После этого кандидат вместе с семьей принимали присягу и становились полноценными казаками.

Большинство новых казаков были естественно русские, но уже было пять чернокожих, два индейца, два мексиканца, четыре испанца, один американец и один англичанин. И были еще такие же экзотические кандидаты, особенно среди чернокожих.

Когда я спросил как обстоят дела в нашей безопасностью, атаман довольно усмехнулся.

— У нас, ваша светлость, постоянно под ружьем триста восемь казаков и два десятка горнизоны фортов, — он как человек служивый субординацию тщательно соблюдал и никаких вольностей не допускал ни сам, ни среди подчиненных. С его легкой руки Ружицкий стал губернатором, адмирал наместником, о Джузеппе господином советником. Ружицкий ко мне тоже обращался всегда светлость, а Джузеппе с адмиралом только в официальной обстановке.

— Всегда готова к бою «Валенсия», там на борту правда постоянно всего двадцать человек, но огнем они поддержат в любой момент.