* * *

– Привет, я Варя! – выпалила она, хотя на языке вертелись совсем другие слова.

«Что это за место? Как такое возможно? Куда подевалось мое окно? Кто вы такие? И почему постоянно торчите на детской площадке? Вы что, в школу не ходите?» Лишь природная вежливость, подпитанная маминым примером, не давала Варе сразу наброситься с расспросами.

– Я Оля, – сказала та, что была повыше. – А это Яна. – Девочка толкнула сестру в плечо, и та хихикнула.

Вблизи они оказались никакими не близняшками. Угадывались общие черты, как у всех близких родственников, но не до полного сходства. Торчали из-под красных шапок льняные волосы. Розовели впалые щеки. Бледные губы складывались в одинаковые полуулыбки-полуусмешки. Но у Оли рот был большой, лягушачий, а у Яны аккуратный, маленький. У Оли широкие скулы, а у Яны точеные, тонкие. И хотя Варя не знала их родителей, она явно видела, что одна из сестер пошла в папу, а вторая в маму.

Девчонки оказались болтливыми и смешливыми. Они охотно рассказывали Варе все еще до того, как она спрашивала. Их фамилия Ярвинен. Да, финская. Это от папы. А у папы от дедушки. Они живут в этом доме. В третьем подъезде. Ну чего ты врешь, во втором! А в школу они не ходят, потому что живут в Финляндии, а в Финляндии сейчас каникулы. Нет, не врем! А во втором подъезде живет их бабушка. Они приехали к ней на каникулы.

Они шутили и заливались хохотом, и Варя смеялась вместе с ними. Ей казалось, что разговор стремительно убегает куда-то не туда, но, подхваченная потоком безудержного сестринского веселья, она покорно плыла, куда несло течение.

Двор оказался как двор, ничего необычного. Разве что фонари тут были фигурные, витиеватые, как в старых сказках, а в остальном все привычное, знакомое. Окна светились теплой желтизной. Кое-где уже перемигивались гирлянды – какие-то торопыги готовились к Новому году. Машин здесь не было из-за слишком узких проездов – припарковаться негде. Людей тоже почти не было. Лишь раз из первого подъезда выскочил мальчишка, чуть старше Вари, в одном лишь спортивном костюме с наброшенным на голову капюшоном. Он бросил на девчонок хмурый взгляд, пробежал вдоль дома и скрылся в четвертом подъезде. Двор жил тихой размеренной петрозаводской жизнью, и Варя даже порадовалась, что не начала сразу задавать странные вопросы.

– Знаешь, что здесь хуже всего? – Олин носик смешно сморщился.

– Зима? – попыталась угадать Варя.

– Ну ты чего?! – Оля улыбнулась, захлопала длинными ресницами. – Мы же не из Африки и не из Америки. Мы тут родились, в Петрозаводске.

– У нас раньше квартира была в твоем доме, – поддакнула Яна.

Оля пнула ее в лодыжку, а когда сестра вскрикнула и попыталась пнуть ее в ответ, проворно отпрыгнула и показала язык.

– В Финляндии тоже зима, – потирая ушибленную ногу носком сапога, сказала Яна. – Там, может, даже еще холоднее.

Варя прыснула в кулачок. Ей вдруг показалось, что Яна сейчас скажет как Карлсон: «Продолжаем разговор!» – но та молчала, хмуро поглядывая на сестру.

– Здесь ску-у-у-у-у-учно-о-о-о! – жалобно протянула Оля и натурально зевнула.

– Мы никого не знаем, а во дворе, кроме нас, детей вообще нет! – подхватила Яна.

– А мальчик? – Варя указала на четвертый подъезд, где скрылся мальчишка в спортивном костюме.

– Это Егор, – фыркнули сестрички в унисон. – Егор бука. Он с нами даже не здоровается.

Дверь четвертого подъезда хлопнула. На крыльцо вышла высокая стройная женщина в одном лишь длинном платье, чем-то неуловимо напоминающая маму. Только волосы кудрявые, черные, непослушными буйными завитками торчащие из высокого хвоста, никак не походили на мамины, прямые и светлые. Улыбаясь, женщина разглядывала девочек и, кажется, чего-то ждала.

– Мама ваша? – спросила Варя.

Сестрички Ярвинен переглянулись и разочарованно выдохнули:

– Неееет…

– А где ваша мама?

– На работе, – сказала Оля.

– В гостях, – выпалила Яна.

Варя ожидала очередного взрыва смеха, но сестрички посмотрели друг на друга колюче и промолчали. Странные они были, эти девочки. Варя никак не могла взять в толк, нравятся они ей или нет. Обычно она быстрее разбиралась со своими симпатиями, но в этот раз природный компас, указывающий на хороших людей, дал сбой. Сестрички Ярвинен оказались веселыми и компанейскими, и шутки у них были незлые, хоть и немного специфические. Но в том, как иногда блестели их глаза, как застывали улыбки, Варе чудилось что-то недоброе.

– Кстати, о мамах. – Оля ловко съехала с неудобной темы. – Тебе домой не пора?

Варя с удивлением поняла, что двор освещает не продрогшее зимнее солнце, а фонари, в сумерках похожие на электрические свечки. Темнота вновь накрыла мир внезапно. С черного неба повалили пушистые хлопья, закружились вокруг кованых фонарных опор.

Из глубины двора вылетело звонкое, заливистое тявканье. В ответ недовольно каркнула ворона. Во тьме тяжело захлопали крылья. Резкое истеричное тявканье приближалось, а с ним вместе приближался раздраженный женский голос, ведущий бесконечный монолог.

– Ого! Смотри, смотри! – возбужденно запрыгала Яна. – Вот сейчас потеха будет! Давно такого не было!

Сестры подхватили Варю под руки и поволокли с площадки ближе к дому. Прижимаясь к голым кустам, они гуськом двигались на шум. Варя поймала себя на мысли, что хочет прочистить ухо мизинцем, чтобы выковырять оттуда мерзкий тонкий лай.

– Занесло дуреху! – злорадно потирая варежками, неожиданно по-взрослому шепнула Оля. – Вот пусть теперь на себя пеняет.

Скорчившись в полуприседе, она напряженно всматривалась в густеющий снегопад, похожая то ли на разведчика, то ли на воришку. Ее сестра, прижимаясь к Варе плечом, напряженно терла друг о друга промокшие варежки.

– Ой, что будет, что будет! – полушепотом причитала она.

Из-за поворота вырулила дама в мехах, ведущая на поводке мелкое четвероногое недоразумение. В розовом комбинезоне, с чубчиком, перехваченным резинкой, собачка казалась игрушечной. Водя по сторонам острой мордочкой, она злобно облаивала все, на что падал ее взгляд, – стены, двери, ограду, кусты и падающие снежинки. Изредка она начинала рваться вперед, натягивая поводок, захлебываясь хрипом. Тогда хозяйка, не прекращая болтать по телефону, резко дергала поводок на себя.

– Понятия не имею! – кричала она в дорогой телефон. – Вы такси или что? Это вы должны адреса знать, а не я!

Она была без шапки, и снежинки путались в крашеных платиновых локонах. Короткая шубка расстегнулась, открывая голубую блузку и намотанный на шею легкий шарф. Юбка ее была слишком тесной, а каблуки слишком высокими, отчего женщина не шла, а семенила, как японка в традиционном наряде.

– Нет, это вы послушайте! – Женщина остановилась и, поднеся трубку к лицу,