— Спасибо, но нет. — Мотает головой Камилла. — И климат Большого Яблока мне не очень нравится. Тут довольно холодно и высокая влажность.

— Зато у нас есть снег.

— Это совершено не убедительный аргумент. Но если решишь, то приезжай в Майами.

— Может быть, в следующем году.

— В любом случае, ты знаешь мой номер телефона.

— Да. Обязательно позвоню поздравить с Новым годом, — говорю я.

— Буду ждать. И насчет пирожных. — Камилла смотрит на коробку. — Там вроде на первом этаже стоял автомат с кофе. Только не уверена, работает он или нет.

— Видимо, сейчас узнаем.

Глава 23

Хантер Магуайер

Следующие четыре дня напоминают «День сурка». Я сплю, встаю, принимаю ванну, ем печенье с шоколадной крошкой, заедая его мороженым, смотрю романтические слезливые фильмы, плачу, снова ем, плачу, ем, принимаю душ и ложусь спать.

Когда остается пара дней до Нового года, то я все же решаю выбраться из своего заточения и хоть немного подышать свежим, пусть и морозным воздухом. Прогуливаюсь по нашим тихим улочкам, любуясь зимней сказкой. Ближе к вечеру заказываю продукты из гипермаркета. Все же отец обещал прилететь на Новый год, и будет не очень уместно встретить его пустым холодильником, но огромным количеством коробок с печеньем «Чипс Ахой», мороженным «Ben & Jerry’s» и коробками с бумажными салфетками. Стандартный набор депрессивной девушки-брошенки до двадцати пяти лет. Да и прибраться не мешало бы. Избавиться от накопленных коробок из-под сладостей.

Мне не хочется, чтоб отец задавал вопросы, на которые я не смогу ответить, а лгать я больше не намерена.

* * *

31 декабря. Раннее утро.

Просыпаюсь впервые за последние дни под будильник. Я хоть и собиралась еще вчера прибраться, но сил хватило только на очередной фильм. Я честно пыталась собрать все коробки, только очередной душещипательный момент на экране заставил все бросить. Забраться с ногами на диван, укутаться в плед и снова плакать.

Я уже смирилась с пониманием — Декс больше никогда не придет. Если бы он хотел, то пришел бы за все эти шесть дней. Увы… Нет. Он выбрал другую жизнь — жизнь, где нет меня. Вот только я не могу начать жизнь, где нет Декстера.

— Хантер, ты сегодня возьмешь себя в руки и начнешь новую жизнь, — говорю я себе, смотря на свое отражение в огромное зеркало в ванной. — В Новом году будет новая жизнь — прошлое оставишь в прошлом. Поняла, Хантер? — Я пристально смотрю на свое отражение, будто жду, когда оно оживет и кивнет мне в ответ. — Боже, что я делаю? Я уже говорю сама с собой. Это признак шизофрении? Ложь, следом говорить сама с собой. И дальше что? — Я вздыхаю. — Я все еще продолжаю говорить сама с собой. Это плохо. Очень плохо, Хантер.

Делаю вдох-выдох и стараюсь взять себя в руки. Наконец-то привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Делаю омлет с тостами и горячим шоколадом. Начало весьма продуктивное. Вот только стоит мне приняться за уборку кучи коробок, как меня накрывает новая волна отчаяния, и я больше ничего не нахожу лучшего, как замотаться в плед и посмотреть очередной фильм, под который можно оправдать свои слезы, делая вид, что я всего лишь сентиментальная особа, и мне вовсе не больно.

И когда остается до Нового года пять часов, я наконец-то выбираюсь из своего уютного кокона. Прохожу мимо зеркала и ужасаюсь своему виду. Красные опухшие глаза, мой милый миниатюрный носик напоминает гигантскую красную картошку, и розовые щеки. В самый раз изображать пьяного гнома или грустного клоуна.

Даже если я устрою генеральную уборку, то мой внешний вид прямым текстом скажет, что я в полнейшем отчаянии, и вопросов от папы точно не избежать. И что я скажу? Что потратила его деньги на жиголо ради позерства, но пришел не тот, кого я оплатила, и я в него влюбилась за пять дней, но облажалась. Поняв свою ошибку, пришла извиниться, и выяснилось, что он тоже лжец и изменник. Так себе оправдание моего «шикарного» вида. Не думаю, что папа оценит мое поведение, и стану, как Камилла. Отец лишит меня денег, пока я не стану хорошей девочкой.

Коробки коробками, можно списать на девичник, а вот внешний вид… С ним нужно что-то делать.

И когда я все же наношу последний штрих на свое лицо, маскируя тонной косметикой мою любовную депрессию, то спускаюсь в зал. Все же следует хотя бы раскидать упаковки от печенья по мусорным пакетам, а после приняться к накрыванию праздничного стола для отца.

От занятий меня отвлекает звонок телефона. Каждый раз, когда гудит мобильный, я надеюсь увидеть имя Декстера, но нет. Это всего лишь подруги, звонящие узнать, как у меня дела. Вероятно, я еще долго буду вздрагивать от звонка и мысленно молить, чтоб это был Декс, а не подруги.

В этот раз звонят не подруги.

— Привет, пап, — отвечаю я, зажимая телефон между ухом и плечом, продолжая собирать коробки, — ты уже приземлился в Нью-Йорке?

— Привет, милая, — вздыхает отец, — нет, я только вышел из зала заседания. Как всегда, работа, Хантер.

— Но ты же сейчас направляешься в аэропорт, верно? — с надеждой спрашиваю я. Если я врала про частный вертолет жениха, то вот у моего отца был свой личный самолет.

— У меня еще кое-какие дела, милая, а после я сразу же полечу к тебе, — откровенно лжет отец. Это я понимаю, смотря на часы. Вряд ли он успеет прилететь из Вашингтона в Нью-Йорк до Нового года. Даже без его образовавшихся дел, ему только час добираться до аэропорта «Даллес», час лететь и около часа ехать до Хэмптонса. К н и г о е д. н е т

— Хорошо, пап, — вздыхаю я и выпускаю из руки коробку с печеньем.

— Милая, ты расстроилась?

— Нет, пап, все хорошо. — Присаживаюсь я на край дивана. — Не буду тебя отвлекать. Люблю тебя, пап, и поскорее завершая дела, и прилетай.

— Люблю тебя, милая.

— Тоже, — шепчу и сбрасываю звонок.

Забираюсь на диван с ногами и сворачиваюсь на нем клубочком. Нашариваю рукой пульт и включаю очередной фильм.

И когда немного прихожу в себя, то бреду на кухню, буре последнюю коробку с печеньем, шоколадную пасту и ложку.

Надеюсь, меня не ждет участь традиции — как встретишь Новый год,