– Держится.

– Не похоже, чтобы раскис.

– Посмотрим, что это за орешек нам попался. Приведите его ко мне.

Зябликов оказался в жизни еще лучше, чем на фотографии. Увидев его, Фима почувствовала, как кривая ее нежных чувств к Арсению начинает стремительно скатываться вниз. Арсений был симпатичным, но ему не хватало шарма и изысканности. Он был простоват. И в сравнении с задержанным следователь выглядел словно тяжело упряжная лошадь рядом с породистым скакуном.

Фиме и самой не нравился тот восторг, который она испытывала, но поделать с собой ничего не могла. Зябликов был очарователен и прекрасно сознавал это. Он лишь глянул на Фиму, а у нее уже замерло дыхание.

К счастью, на Арсения эти чары не распространялись. Он был сдержан, деловит и собран.

– Гражданин Зябликов, вы задержаны нами по подозрению в совершении особо тяжкого преступления.

– Я никого не убивал. И тем более Михаила!

Арсений метнул уничижительный взгляд в сторону своих подчиненных. Все-таки не удержались, выболтали задержанному, в чем его подозревают. А ведь Арсений планировал это удовольствие приберечь для себя. Но делать нечего, приходилось работать с тем, что было.

– Последние сутки вы перемещались на угнанной у гражданина Белякова машине.

– Не угонял я ее. Он сам мне ее дал.

– Зачем?

– Чтобы я отвез кое-что его сестре.

– А как вы тогда объясните, что вас видели на месте преступления как раз в момент совершения оного?

– В квартире Мишки я был. Мы с ним вместе к нему пришли.

– Вместе? Уверены?

– Конечно.

– На видео он пришел домой один.

– Ну, разминулись чуток. Я в магазине задержался, вино и пирожные купил. У меня на вечер еще были планы. А потом к Мише поднялся.

– Зачем?

– Он должен был отдать мне одну вещь, которую я должен был отвезти его сестре.

– Что это за вещь?

– Письмо. В большом желтом конверте. Он мне его и отдал. И велел ни с кем не разговаривать, нигде не останавливаться и прямиком дуть к Тамаре.

– И ты повез этот конверт в Лесной Бор?

– Ну да. Адрес мне Мишка дал.

– И ты отдал конверт Тамаре?

– Отдал. В ее собственные руки. Около пяти часов вечера это было.

– И ты даже не пытался заглянуть внутрь конверта?

– Ага! Заглянешь, как же! Он заклеен был, да еще сверху пломба была приклеена, фиг отдерешь. А я пытался, можешь не сомневаться.

Тщательно запечатанный конверт, переданный в обстановке строжайшей секретности и срочности, просто обязан был заинтересовать сыщика.

Арсений задал еще несколько вопросов, пока не убедился, что свидетель говорит правду и о содержимом конверта не осведомлен. Однако его содержимое было крайне важно как для Михаила, так и для его сестры. Не случайно последняя, едва получив конверт в руки, тут же выставила курьера вон, о чем тот не преминул сообщить с нескрываемой обидой.

– А что было потом?

– Потом я уехал. В конце концов, не стану я навязываться, тем более что дамочка была совсем не в моем вкусе. Старовата уже да и вообще неаппетитная бабенка, слишком властная и холодная. И воспитана плохо. Уж чашку кофе могла бы мне на ход ноги плеснуть, кофемашина у нее была включена, и даже две чашки стояли приготовленные.

Две чашки могли означать, что у Тамары в этот момент уже был гость. Просто он по какой-то причине не хотел показываться никому на глаза. И по этой же причине она постаралась побыстрее сплавить курьера.

– Ушел я от дамочки, и так как Мишка не отвечал на мои звонки, то я решил, что могу покататься немного на его тачке по городу. Она у него реально крутая. Девчонки так и млели, когда видели меня за рулем. Подхватил свою знакомую цыпочку в клубе, и мы поехали к ней домой. Вино и пирожные у меня уже были приготовлены. Так что все получилось в лучшем виде. До утра моя подружка убеждала меня в том, что достойна стать полноправной хозяйкой красной «Ауди». А потом вы меня задержали.

– И ты хочешь, чтобы я поверил в эту историю?

– Другой у меня нет. Мишку я не убивал. Напротив, я на него работал.

– Это как?

– Ему были необходимы глаза и уши в семье моей бывшей женушки. Не знаю, зачем ему это понадобилось, но он каждую неделю требовал от меня отчета, что у них происходит и не заметно ли каких-либо крупных трат. И про Полину регулярно спрашивал. И я понял, что его интересует главным образом она. Но что с того? Платил он мне за эту нехитрую работу штуку баксов, и мы расставались с ним до следующей недели.

– Тысячу долларов за такую ерунду?

– Видно, для него это была совсем не ерунда. Вы бы видели, как он трясся, пока я не начинал говорить. У него руки прямо ходуном ходили. Но стоило мне произнести, что у моей бывшей в семье по-прежнему все тухло, и денег нет, и все они болеют, как он прямо расцветал на глазах.

– Ему хотелось, чтобы у вашей бывшей жены все было бы плохо? Он ее ненавидел?

– Думаю, что тут дело в другом. К ней, ее мужу или детям он никаких чувств не испытывал. Его интересовало, что у них там происходит. Он почему-то ждал, что не сегодня так завтра они сказочно разбогатеют и начнут сорить деньгами почище его самого.

– Это чисто ваше мнение?

– Это мое мнение, но я редко ошибаюсь, когда дело касается чувств других людей.

– Ничего особенно важного вы ему не рассказывали. И разве нельзя было передать сведения по телефону или в сообщении? Зачем были нужны эти личные встречи?

– Откуда я знаю? Может, он считал, что так я лучше отрабатываю деньги, которые он мне платит.

– Но у нас есть информация о том, что вы вступили с Михаилом в драку.

– Это было еще до начала нашего с ним сотрудничества. Собственно, драка и послужила их началом. Я заметил, что какое-то время за мной по пятам таскается какой-то тип. Подловил его и потолковал. Это и был Михаил. К сожалению, мимо проезжал наряд, нас загребли в полицию, где Михаил заплатил сначала за то, чтобы нас с ним отпустили. А потом признался мне, что ему от меня нужно.

– И ты согласился?

– Штука баксов на дороге не валяется. Да, я согласился. Любой бы на моем месте согласился.

– И начал шпионить за своей бывшей женой и ее домочадцами?

– Мне это несложно было сделать, поскольку я до сих пор являюсь совладельцем квартиры, в которой она живет со своими